Читаем Ринг за колючей проволокой полностью

Ринг за колючей проволокой

И, конечно же, был свой спортивный городок (школьники построили его сами): кольца и подвесной канат, лестница и турник, футбольное поле и ямы для прыжков, секторы для метания и волейбольная площадка. Пусть спортгородок не имел должного оборудования и многие спортивные снаряды были сделаны самими ребятами, но зато какие жаркие состязания разгорались на этих самодельных турниках и футбольном поле! Степан Бакланов был одним из вожаков школьных физкультурников. Ни одно состязание не проходило без его участия. Но наибольших успехов он добивался зимой в конькобежных соревнованиях. Уж тут никто не мог с ним соперничать. Степан утверждал, что и летом он смог бы опережать сверстников, особенно в плавании (плавание Бакланов сильно любил), если бы не приходилось ходить на заработки. Дело в том, что каждое лето Бакланов шел работать в чунную мастерскую, в которой плели лапти из веревок. К новому учебному году он зарабатывал себе на книги, учебники, а также на рубаху и штаны.

После успешного окончания семилетки перед пятнадцатилетним подростком встал вопрос: что же делать? Степан день и ночь мечтал об учебе. Но как сказать об этом отцу? Семья увеличилась еще на два человека. А работал только один отец. Но тот уже уверовал в способности сына и торжественно объявил свое решение:

– Продолжай, Степан, учебу. Выходи в люди!

В ту же осень с радостным волнением переступил Степан Бакланов порог Педагогического училища. Знания давались легко. Более всего полюбилось ему изучение истории и немецкого языка. «Все на лету хватает», – говорили о нем учителя.

Три года учебы пролетели, как три недели, и вот весною 1938 года Степан Михайлович Бакланов возвращается домой, становится учителем в семилетней школе. Перед ним открывалась большая дорога. Но война сорвала все планы.

Фронт. Бои. Ранение. Плен…

* * *

После полудня, когда для узников наступили часы свободного времени, к Бакланову пришел Николай Кюнг.

– Там уже начинают бокс. Пора.

Через несколько минут они уже выходили из блока с ведрами, наполненными мусором. На дне ведра, которое нес Бакланов, лежали пистолеты и патроны, аккуратно завернутые в промасленную бумагу. На углу блока к Бакланову и Кюнгу присоединились еще три подпольщика из отдела безопасности. Они также несли на свалку мусор. Вместе с ними шел и чешский коммунист Ян Геш, начальник огородной команды.

Ян Геш с повязкой на рукаве и увесистой палкой надсмотрщика сразу же приступил к исполнению своей роли.

– Пошевеливайся, свиньи! Шнель! Шнель!

Понукаемые им подпольщики благополучно прошли через лагерь к отдаленной поляне и приблизились к канализационному люку.

В двадцати метрах отсюда со сторожевой вышки эсэсовцы, словно с балкона цирка, смотрят на боксерский поединок. Им хорошо видно все: и ринг, и столпившиеся вокруг него тысячи заключенных. Солдаты «переживают» ход матча. Они, так же как многочисленные зрители, плотно обступившие ринг, бурно реагируют на перипетии напряженного поединка.

Один из эсэсовцев, высунувшись вперед, сложил рупором ладони и кричит:

– Дай русской свинье!

Над поляной стоит сплошной гул голосов. Он то затихает, то снова взрывается и перекатывается волнами, словно по мостовой катят десяток пустых бочек.

Подпольщики занимают выгодное положение. Они неторопливо выбрасывают мусор и старательно гремят ведрами. Ян Геш размахивает палкой:

– Шнель, собаки! Торопись!

А Кюнг тем временем за сарайчиком поднимает крышку люка. Бакланов, схватив свое ведро, прыгает в отверстие. «Отчаянная голова! – у Кюнга перехватило дыхание. – Прыгает, даже не посмотрев в яму! А вдруг там колья поставлены?»

Крышка захлопнулась. Густой мрак окутал Степана. Ощупью нашел он ход в канализацию. Нагнув голову и протянув перед собой руки, торопливо направился вперед. Метров через пятнадцать должен быть поворот налево. Немецким товарищам удалось раздобыть копию плана канализационной сети. Степан тщательно изучил ее. Так и есть – поворот. Свернув за угол, он останавливается. Ощупью достает два пистолета. Кругом сплошной мрак. Тишина. Только издали доносится плеск сточных вод.

Бакланов заряжает пистолеты и взводит курки. Они гулко щелкают. Сердце учащенно бьется. В голову закрадывается тревожная мысль: вдруг канализация контролируется?

Степан поднимает руку и нажимает спусковой крючок. Выстрел звучит, как удар грома. Яркая вспышка на мгновение выхватывает из мрака уходящую вдаль квадратную трубу. Степан даже замечает, что она сложена из массивных каменных плит. Гром выстрела, повторяясь многократным эхом, затихает где-то в темноте.

Бакланов на ощупь проверяет пистолет: перезаряжен. Значит, все в порядке. Подающий механизм работает отлично.

В ушах стоит непонятный подземный гул. На душе радостно и тревожно. Степан вслушивается. Как там, наверху? В случае опасности Кюнг подаст условный сигнал: хлопнет крышкой люка. Кажется, все благополучно. По-прежнему вдали плещется вода.

Смельчак вновь поднимает руку. И опять вспыхивает молния, раздаются удары грома.