Ринсвинд и Плоский мир

Рийнсванд вцепился в бесчувственного Цвайблюмена, пытаясь обрести в маленьком туристе хотя бы какую-нибудь поддержку, и невнятно забормотал. Ему страстно захотелось оказаться где-нибудь в другом месте…

Все накрыла внезапная тьма.

Вспыхнул ослепительный свет.

Неожиданное исчезновение нескольких квинтильонов атомов из вселенной, где они все равно не имели права находиться, вызвало в гармонии Суммарной Всеобщности жуткий дисбаланс, который данная гармония лихорадочно попыталась исправить, начисто уничтожив некоторое количество субреальностей. Гигантские волны сырой магии бесконтрольно вскипали прямо у основания множественной вселенной, захлестывая через каждую трещину в до того мирные измерения и вызывая взрывы новых и сверхновых звезд, столкновения звезд обычных, беспорядочные полеты гусиных стай и затопление воображаемых континентов. Миры, находящиеся на другом конце времени, стали свидетелями ослепительных, сверкающих октарином закатов – это потоки высокозарядных магических частиц с ревом проносились сквозь атмосферу. В кометном кольце, окружающем прославленную Ледяную Систему Зерета, скончалась благородная комета, и это случилось как раз в тот момент, когда в небе появился огненный принц.

Все это, однако, прошло незамеченным для Ринсвинда, который, обнимая безучастного Двацветка за пояс, падал прямо в море Плоского мира. До поверхности воды оставалось всего несколько сотен футов. Даже конвульсии всех измерений не смогли нарушить железный Закон Сохранения Энергии, и короткого путешествия Рийнсванда на самолете оказалось достаточно, чтобы переместить волшебника на несколько сотен миль по горизонтали и семь тысяч футов по вертикали.

Слово «самолет» вспыхнуло и погасло в мозгу Ринсвинда.

Это что там, внизу? Корабль?

Холодные, ревущие воды Круглого моря поднялись навстречу волшебнику и затянули его в свои зеленые удушливые объятия. Мгновение спустя послышался другой всплеск, погромче, – это сундук, на котором еще болталась бирка с могущественными дорожными рунами «TWA», тоже плюхнулся в море.

Позже они использовали его в качестве плота.

IV.У самого края

Его строили очень долго. Теперь он был почти готов, и рабы топорами околачивали с него остатки глиняной формы.

В тех местах, где другие рабы старательно натирали его металлические бока серебряным песком, он уже начал отливать на солнце шелковистым блеском, присущим только что выплавленной бронзе. Он до сих пор полыхал теплом, несмотря на то, что его неделю остужали в литейной яме.

Архиастроном Крулла небрежно махнул рукой, и носильщики опустили трон в тени под кормой.

«Совсем как рыба, – подумал архиастроном. – Огромная летучая рыба. Только из каких морей?»

– Он поистине великолепен, – прошептал он. – Подлинное произведение искусства.

– Ремесла, – поправил стоящий рядом коренастый крепыш.

Архиастроном медленно повернулся и посмотрел в его бесстрастное лицо. Лицу не особенно трудно выглядеть бесстрастным, когда на том месте, где полагается быть глазам, обескураживающе сверкают две золотые сферы.

– Действительно, ремесла, – улыбнулся архиастроном. – Наверное, на всем Диске нет более умелого ремесленника, чем ты, Златоглаз. Я прав?

Ремесленник ответил не сразу. Его обнаженное тело – по меньшей мере, оно было бы обнаженным, если бы не пояс с инструментами, наручные счеты и густой загар, – напряглось: он обдумывал скрытый смысл последнего замечания архиастронома. Золотые глаза словно всматривались в какой-то иной мир.

– И да, и нет, – заговорил он наконец.

Несколько астрономов рангом пониже, стоящих за спинкой трона, при виде подобной неучтивости судорожно втянули в себя воздух, но их повелитель, такое впечатление, ничего не заметил.

– Продолжай, – велел он.

– Я не владею некоторыми существенно важными навыками. Тем не менее я – Златоглаз Сереброрук Дактилос, – сказал ремесленник. – Я изготовил Железных Воинов, которые охраняют Гробницу Питчю, спроектировал Световые Дамбы Великого Нефа, построил Дворец Семи Пустынь. Однако… – он поднял руку и постучал по одному из своих глаз, который в ответ слабо зазвенел. – После того как я закончил армию големов для Питчю, он отвалил мне кучу золота, но, чтобы я не создал ничего такого, что могло бы сравниться с работой, которую я выполнил для него, он приказал выколоть мне глаза.

– Мудро, но жестоко, – с сочувствием отозвался архиастроном.

– Да. Так что я научился слышатьзакалку металлов и видеть пальцами. Я стал различать руды по вкусу и запаху. Я выковал эти глаза, но я не смог заставить их видеть. Потом меня призвали строить Дворец Семи Пустынь, и в результате эмир осыпал меня серебром, а затем, чему я совсем не удивился, повелел отрубить мне правую руку.

– Серьезная помеха в таком деле, как твое, – кивнул архиастроном.