Ринсвинд, Коэн и волшебники. Книги 1-8

– О, вы же помните, что речь об этом заходила, вот я и решил предупредить профессора, – ответил Думминг.

– Снова ИА, да? Ну ладно…

– Песнь основана на традиционной мелодии, – продолжал профессор Ритурнель, – и представляет собой так называемую валедикту, то есть славу победителю. Вы позволите? Исполняется а капелла, разумеется.

– Валяй, – сказал Чудакулли.

Магистр музыки извлек из рукава короткую дирижерскую палочку.

– Я поставил здесь в качестве примера имя Бенго Макароны, поскольку на нынешний момент он, если не ошибаюсь, забил два превосходных «гола», или как это у вас называется, – объяснил Ритурнель, обращаясь с непривычным словом очень осторожно, как с обнаруженным в ванне пауком. Он взглянул на свое маленькое стадо, кивнул и…

– Слава уникальным качествам магистра Бенго Макароны! Уникальным качествам Макароны слава! Слава не! Слава не! Слава необыкновенному таланту, которым более никто не обладает! Слава! Слава ще! Слава ще! Слава щедрым богам! SINGULA SINGULAR SINGULA!

Примерно через полторы минуты Чудакулли кашлянул, магистр замахал палочкой, и хор вразнобой замолк.

– Я допустил нечто предосудительное, аркканцлер?

– Э… в общем, нет, магистр, но… э… не кажется ли вам, что получилось несколько… длинновато? – Чудакулли прекрасно слышал, что бывший декан не особенно старался подавить смешок.

– О, что вы! Более того, сэр, я предполагал, что в финале объединятся сорок голосов. Не сочтите за хвастовство, но я создал настоящий шедевр!

– Но это должны петь футбольные фанаты, понимаете?

– Что ж, – произнес магистр, держа свою палочку довольно-таки угрожающим образом, – разве в обязанности образованных классов общества не входит задавать тон нижестоящим?

– Он прав, Наверн, – сказал заведующий кафедрой бесконечных штудий, и Чудакулли ощутил, как в нем пробудился дух покойного дедушки. Он порадовался, что в зале нет той служанки… как, бишь, ее? Ах да, Гленда, умница – но, пускай ее здесь и не было, очень похожее выражение Чудакулли заметил на лице Трева Навроде.

– В будни – быть может, – огрызнулся он, – но только не по субботам. В любом случае ты молодец, Ритурнель, и я надеюсь в будущем услышать что-нибудь еще.

Магистр музыки поспешно вышел, и хор, как один человек, резво зарысил следом.

Чудакулли потер руки.

– Ну, господа, может быть, покажете, чему вы научились?

Пока игроки рассредотачивались по залу, Натт сказал:

– Должен сообщить, что профессор Макарона делает огромные успехи. У него несомненный талант к футболу.

– Ничуть не удивлюсь, – бодро ответил Чудакулли.

– А библиотекарь, разумеется, – прирожденный вратарь. Особенно в связи с тем, что он, стоя по центру ворот, способен дотянуться до обоих столбиков сразу. Противникам будет нелегко его обойти. И, разумеется, вы тоже примете участие в игре, аркканцлер.

– Невозможно стать аркканцлером, если не умеешь схватывать на лету. Пока что я просто понаблюдаю.

И он стал наблюдать. Когда Макарона во второй раз, как серебряный вихрь, пронесся по всему залу и загнал мяч в ворота соперников, Чудакулли повернулся к Думмингу и сказал:

– Что скажешь? Мы ведь выиграем?

– Если только Макарона будет играть за вас, – ввернул бывший декан.

– Перестань, Генри. Давай, по крайней мере, здесь будем играть только в футбол.

– Полагаю, сегодняшняя тренировка скоро завершится, сэр, – сказал Думминг. – Сегодня, в конце концов, банкет, и нужно некоторое время, чтобы привести зал в порядок.

– Извини, шеф, но он прав, – подтвердил Трев, – а нам еще надо опустить люстру и поменять свечи.

– Да, но мы подготовили небольшую демонстрацию к сегодняшнему вечеру. Может быть, аркканцлер не откажется посмотреть? – спросил Натт.

Чудакулли взглянул на часы.

– Да, конечно, мистер Натт, но времени у меня мало, поэтому я непременно посмотрю ее потом. В любом случае вы все молодцы и отлично поработали! – прогремел он, уходя.

Ночной рынок как раз разворачивался на Саторской площади, когда Гленда и Джульетта сошли с омнибуса. Анк-Морпорк жил на улице и именно там черпал еду и развлечения – а поскольку в городе остро ощущалась нехватка жилья, улица вдобавок была местом, где можно было болтаться, пока не освободится местечко на полу. Повсюду стояли лотки, фонари наполняли вечерний воздух зловонием и, в качестве побочного продукта, некоторым количеством света.

Гленда никогда не могла устоять перед соблазном заглянуть на рынок. Особенно сейчас. Она умела готовить все на свете, ей-богу, и очень важно было об этом помнить, чтобы в хаосе мыслей не утратить почву под ногами. И на рынке стояла Верити Колотушка, королева моря.