Риша решает!

Мы с Владом еще со школы Лесю чуть ли не на руках носили. Наши родители оплачивали мастер-классы нам троим, возили на море, устраивали праздники. Мы почти всегда были вместе, и даже появление Виталика этого не изменило. Потом мы переехали в столицу, где оплачивали квартиру я и Влад, а еще студию и все остальное, связанное с работой, в Лос-Анджелесе также доля вложений Леси была поделена между нами. Даже ее обожаемый Виталик, за которого она собиралась замуж, кажется, не обеспечивал ее так, как мы. А в универ Леся просто не поступила, не прошла на бюджет. И что-то я не припомню, чтобы она сильно расстраивалась по этому поводу. Ну и где же тут моя колоссальная вина? В какой момент я испортил ее жизнь настолько, что сейчас она готова повесить на меня все ужасное, что когда-либо случалось? Да, бывали непростые времена, переезды, много работы, но я никого не заставлял идти за мной. И я всегда делал все возможное для команды, и для Леси в том числе. Особенно для Леси. Неужели это вообще ничего не значит?

– Что, Стас? Нечего сказать?

Сглатываю вязкую слюну. Мне есть что сказать, но я ведь не ссориться пришел. Ей и так плохо, а мои оправдания не нужны никому, кроме меня.

– Лесь, не надо так. Я много где косячил, это правда, но… между тобой и Владом никогда не стоял. То, что происходит, – последствия только ваших решений.

– Тогда чего ты приперся?

– Потому что я твой друг.

– Дру-у-уг? А что такое? Ты меня тоже больше не любишь? Братья-близнецы Белецкие все делают вместе, да? Один разлюбил, и второй туда же. Вы… вы вообще… – тихо говорит Леся и прикрывает ладонью глаза. – Вы вообще меня любили или только притворялись?

Сердце скулит, как больная псина. Десятки дней и моментов закручиваются в сокрушительный и душераздирающий ураган. Широкие улыбки в школьных коридорах, медленный танец на выпускном. Разговоры на кухне до утра, когда Влад бесконечно заваривал чай, а мы с Лесей обсуждали наше великолепное будущее в море цветов и оваций. Долгие взгляды украдкой, осознание серьезности чувств. Болезненные объятия, когда приходилось отпускать ее к Виталику, и крошки счастья, когда получалось побыть просто вдвоем. Уговор с Владом, смирение и принятие невидимого соперничества. Переживания, периоды печали и злости. И еще много деталей жизненного пазла нашей общей истории, но все закончилось крахом мечты, и вот мы здесь.

Леся убирает руку от лица и смотрит на меня в ожидании ответа. Тихо бубнит телевизор, отбрасывая цветные блики на ее бледное лицо, и я медленно киваю:

– Ты же знаешь, что любили.

– А теперь?

– И теперь, но… по-другому.

– Это как, интересно? Как кошку или хомячка? Такая любовь? Будете вспоминать обо мне, когда станет скучно?

– Конечно, нет. Леся, никто из нас от тебя не отказывается, мы же почти семья. Но нам всем пора встать на ноги, малолетские игры в суперзвезд закончились. Нужно подумать о будущем. Решить, чем мы хотим заниматься, и…

– Да пошел ты! – обрывает Леся, глядя холодно и надменно. – Вы оба просто кинули меня. Начать все сначала, найти себя в жизни. Выбрать новый путь. Ну конечно, вам легко говорить. Ваши родители же все простят. Оплатят квартиру, найдут работу и на карман насыпят.

– При чем здесь это?

– А при том. Если у вас что-то не получится, то можно выкинуть, забыть и попробовать снова. А мне что делать? Сидеть в этой дыре и до старости вести тупые занятия за три копейки? Ты обещал мне, Стас! Обещал, что мы…

– Я знаю! – выкрикиваю, не выдержав давления. – И я очень старался!

– Недостаточно.

– Есть еще куча вариантов, как можно заработать.

– Например?

– А ты не хочешь хоть раз подумать сама?

– С чего бы? Я полжизни отдала твоей дебильной команде. Ты мне должен. Разве нет?

Молчу несколько секунд, рассматривая девушку, которую знаю уже очень давно, но почти не узнаю ее. Вспоминаю слова Влада о том, что Лесе нужен только комфорт, а потом пощечину в день нашего рождения. Она и его обвинила? И ему все это высказала? То есть мы виноваты в том, что перестали решать все ее проблемы, потому что у нас появились свои?

– Что такое, Стас? Чего ты так смотришь, будто я тебе в убийстве призналась?

– Лесь, а ты… ты нас любила? Ну, как друзей. Или мы с Владом были для тебя просто удобными мальчиками на побегушках, которые исполняли все твои желания?

– Но ни одно не исполнили, – отвечает она и подносит горлышко бутылки к губам.

У меня нет слов. Ни одного. Сцепляю пальцы в замок и сжимаю так крепко, как только могу. Судорожно пытаюсь обдумать услышанное и найти безопасные оправдания. Я не хочу верить в то, что она говорит. Не могу. Лесе больно. Да, точно. А когда тебе больно, ты срываешься на самых близких, потому что только они и выдержат. Только они простят.

– Хочешь, раскрою тебе последнюю тайну, Стас? Можешь даже с братом поделиться, мне все равно терять уже нечего.

Неторопливо перевожу на нее взгляд. Леся выглядит спокойной, опустошенной. Бездушной.

– Я не знала, кто из вас был со мной той ночью. И мне было все равно. Он или ты. Ты или он. Одинаково.