Риск

– Боже, какой ужас! – Она выискивает взглядом своего парня. – У него такой вид, будто он сейчас взорвется.

И действительно, Фитц, сидя на скамейке штрафников, рвет и мечет. С покрасневшим лицом он так сильно стискивает челюсти, что на лице дергаются мускулы.

Команда Гарварда по полной программе использует удаление, спровоцированное этим ублюдком Уэстоном. И то, что мы с этим парнем играли в «Скрабл» и он помог мне с Эриком, еще не означает, что я перестала видеть в нем врага. Прямо сейчас я люто ненавижу его. Может быть, пару дней спустя мы снова сможем сыграть в «Скрабл», но сейчас мне хочется, чтобы его стерло с лица земли.

К несчастью, пока Брайар в меньшинстве, именно Уэстон в итоге и забивает шайбу. Но тут на лед возвращается Фитц, и мы все можем вздохнуть с облегчением.

Во время своего следующего выхода Уэстон пытается подначивать Холлиса, но Майк не ведется на провокации, благослови господи его щенячье сердце. Более того, рефери замечают грязный прием Уэстона, и теперь он отправляется на две минуты на скамью штрафников, а мы вскакиваем на ноги и до хрипоты орем, когда Брайар забивает.

Теперь счет три-два.

Второй период заканчивается.

– Вы сможете, – шепчу я парням, исчезающим в туннеле, который ведет в раздевалку. Надеюсь, папа произнесет мотивационную речь не хуже, чем в «Чуде», и мы сможем вернуться с новыми силами, сравнять счет в начале третьего периода, потом еще раз забить и выиграть чертов матч.

– У нас ведь еще есть шанс? – с надеждой спрашивает Саммер.

– Конечно! Мы выиграем! – с твердой уверенностью отвечаю я.

И мы снова вскакиваем на ноги, как только начинается третий период. Проходит почти шесть минут, когда во время ожесточенной борьбы в зоне Гарварда Джесси Уилкс делает бросок по воротам, и шайба пролетает ровно между ног Йоханссона. Я понимаю, что это чистая случайность, но какая сейчас разница. Болельщики Брайара сходят с ума, а на табло загорается счет: три-три.

Трудно поверить, что всем удается сохранять ту же скорость, что была у них в самом начале матча. После двух напряженных периодов игроки должны были бы порядком измотаться. Но обе команды играют так, как будто на карту поставлен весь сезон. Хотя, по сути, так оно и есть.

Я зачаровано смотрю, как Джейк делает то, что получается у него лучше всего. Он невероятно быстр, и я невольно представляю его играющим за Эдмонтон в следующем году. Его ждет чертовски классный сезон, если он будет играть хотя бы вполовину так же, как играет сейчас.

– Как же он хорош! – скрепя сердце восхищается Саммер, когда Джейк, обыграв трех наших парней, оказывается у самых ворот.

Он делает бросок и, к счастью, не попадает, а вот я ощущаю угрызения совести, потому что почувствовала легкое разочарование, когда Корсен блокировал шайбу Джейка.

Боже! За кого я вообще болею? Я хочу, чтобы выиграл Брайар. Честно, хочу. И я ненавижу игроков Гарварда за то, что они сделали с Хантером и Нейтом.

Но еще мне хочется, чтобы у Джейка все получилось. Он просто бесподобен!

Счет по-прежнему равный, и часы отсчитывают последние минуты. Не хотелось бы доводить до овертайма. Не уверена, что у нас хватит сил сдержать Гарвард. Особенно у Корсена. Он хороший вратарь, но не самый лучший.

А вот Йоханссона я бы определенно включила в тройку лучших голкиперов среди студентов. Он останавливает все шайбы, как настоящий профессионал. Его не выбрали в драфте НХЛ, когда он стал соответствовать необходимым критериям, но я надеюсь, он постарается подписать контракт с каким-нибудь клубом после окончания колледжа. Йоханссон слишком хорош, чтобы не попытаться.

– Давайте, ребята! – вопит Саммер. – Сделайте это!

Но ее крики поддержки тонут в море таких же криков, раздающихся вокруг.

После матча у меня будет точно звенеть в ушах, но оно того стоит. Нет ничего лучше, чем смотреть хоккей вживую. Эта атмосфера заразительна! И вызывает зависимость. И я хочу зарабатывать хоккеем на жизнь, но не как игрок, а как один из участников этого действа. Я хочу болеть за спортсменов, разговаривать с ними, когда они еще находятся под властью адреналина, таланта, гордости. Я хочу быть частью всего этого, в любом качестве.

Остается три минуты, и счет прежний – три-три.

На льду снова звено Джейка. Брукс опять пробует свои приемчики, но на них больше никто не ведется. И судя по напряжению в его плечах, Уэстона это ужасно бесит. Хорошо. Он заслужил это. Если Гарвард и одержит победу, то пусть это будет не благодаря грязной игре, а благодаря умению. К несчастью, им очень не хватает умелых игроков.

До конца матча остается ровно две минуты и сорок шесть секунд, когда Джейк вырывается к воротам. Мое сердце разрывается на части, замирает, когда он принимает шайбу, и начинает бешено колотиться, когда Коннелли оказывается у ворот. Он замахивается, чтобы сделать бросок, и вот еще один шедевр. Великолепный удар. Когда диктор кричит «ГО-О-О-О-ОЛ!», мое сердце то ли уходит в пятки, то ли выпрыгивает из груди. Удивительно, что меня не вырвало от этого тошнотворного ощущения.