Риск, засада, пистолет

Он провел меня через комнату в кабинет, и я в третий раз остановилась на пороге, потрясенная. Если разница в обстановке между гостиной и кухней составляла примерно сто лет, то кабинет находился вообще вне времени. Он был прост и функционален: вдоль стен стеллажи, забитые книгами, альбомами, папками. Возле одной стены стоял маленький, словно игрушечный, мягкий диванчик, около него торшер. У окна разместился просторный двухтумбовый письменный стол с удобным вертящимся креслом, на столе лежали аккуратные стопочки исписанной бумаги, почему-то том математической энциклопедии, без которой, как мне кажется, искусствовед вполне может обойтись, еще несколько книг с мудреными математическими названиями, какие-то справочники. Это-то все ему зачем?

— Сейчас-сейчас. — Валентин Николаевич уверенно остановился возле одного из стеллажей и начал рыться в папках.

Я тем временем подошла к столу: верхний лист аккуратной стопки бумаги был густо исписан какими-то длиннющими и совершенно дикими математическими формулами. Вот уж в чем не разбираюсь и никогда не разберусь. Я еще в школе убедилась в полном отсутствии у меня математического мышления. Неужели он в них что-то соображает?

— Валентин Николаевич, простите за любопытство, но я не понимаю, что это у вас тут?

— Где? — он оглянулся. — Ах это! Это я на досуге развлекаюсь. Знаете, есть такой термин, «спортивные математические задачи». Вот я над нами и работаю. Про теорему Ферма, надеюсь, слышали?

— Ничего себе! — Я искренне восхитилась. — Конечно, слышала. Правда, помню про нее только три вещи: что она называется Великая теорема Ферма, что она верна и что ее уже пятьсот лет доказать никто не может.

— Всего лишь триста, — с улыбкой поправил меня этот математик-любитель.

Он подошел к столу и стал рядом со мной.

— Валентин Николаевич, скажите честно, — я и не заметила, как скопировала любимый жест Игоря, ладони, молитвенно сложенные на груди, — а зачем вам эта самая теорема Ферма?

— Так интересно же, — он обезоруживающе улыбнулся. — Когда разбираешься с уже найденными доказательствами, это очень развивает и дисциплинирует ум.

— Но вы же сами сказали, что она не доказана! — Я совсем растерялась.

— Не доказана целиком, а для частных случаев доказательств очень много. Ведь в чем ее смысл? Грубо говоря, если не увлекаться написанием формул, то речь идет о том, что только сумма двух квадратов может быть тоже квадратом. — Он взглянул на меня и пояснил: — Под квадратом имеется в виду не геометрическая фигура, а возведение числа во вторую степень. А для всех остальных положительных целых чисел, для возведения в куб, в четвертую степень и так далее это равенство невозможно. К нашему времени теорема доказана вплоть до показателей, не превышающих семисот. Но для этого пришлось использовать совершенно новые системы и понятия чисел, гораздо более сложные, о них во времена самого Ферма и речи не могло быть.

— И вы, значит, так, между делом, отдыхая от искусствоведения, занимаетесь доказательствами теоремы Ферма! Валентин Николаевич, я бесконечно вами восхищаюсь.

— Ну, не только теоремой Ферма, это было бы несколько однообразно, вы не находите? Есть еще масса увлекательных задач, задача четырех красок, например. О том, что можно области любой плоской карты раскрасить в четыре цвета так, чтобы любые две соседние области были раскрашены в различные цвета. Эта задача сравнительно молодая, ее сформулировали в середине девятнадцатого века. А решение ее было найдено всего лет двадцать пять назад с помощь электронно-вычислительной техники. Или уравнение Гольдбаха, до сих пор не решенное. Казалось бы, чего проще — любое четное число можно представить в виде суммы двух простых чисел, а любое нечетное число в виде суммы трех простых чисел. Тем не менее математики над ним тоже без малого триста лет бьются. Между прочим, в Лондоне обещали миллион долларов тому, кто решит эту простенькую задачку.

— Жалко, что у меня нет математических способностей. Решила бы сейчас это самое уравнение и получила миллион долларов.

— Действительно жалко, — совершенно серьезно согласился Валентин Николаевич. — А может быть, еще не поздно подучиться, а? Математические способности, как говорит наука, есть у каждого, но надо их развивать. Бросайте свое сыскное дело, вспоминайте математику и развивайте свои способности, я вам помогу. Уверен, что у вас получится. Поверьте, решать математические задачи не менее интересно, чем ловить преступников.

— Я, конечно, вам верю, но вот этого, — я ткнула пальцем в замысловатую формулу, — мне никогда не понять. Из всего школьного курса у меня в голове только и осталось, что у Пифагора были какие-то сложности со штанами, и таблицу умножения еще помню. Так что спасибо за предложение, но лучше я буду ловить преступников.

— Что ж, вам виднее. — Он вернулся к папкам на полках, еще немного покопался, бормоча что-то себе под нос. — Ага, вот она! Здесь мы и найдем все, что нам нужно.