Рискованное приключение

— Мам, ты тут?

Снова тишина, а потом:

— Фасолинка, ты в постели с мужчиной, у которого потрясающий голос?

Я крепко зажмурила глаза, повернулась и села, подтянув колени к груди.

— Мам, — сказала я и открыла глаза.

— Вот это да, солнышко… вот это да!

— Мам, э-э-э…

Я повернулась и посмотрела на часы, которые показывали семь часов тридцать две минуты утра. При этом я увидела и Макса. Он лежал на спине, закинув руку за голову, отчего четко обозначились мышцы. Одеяло прикрывало его до пояса, оставляя открытой моему взгляду голую грудь, от великолепия которой у меня чуть не выжгло сетчатку. С ласковым выражением лица он смотрел на меня. Пока я разглядывала его, ощущение жжения переместилось с моей сетчатки гораздо ниже, и я отвернулась, сказав:

— Мам, сейчас рано. Давай я перезвоню попозже?

— Я так понимаю, что ты все решила насчет Найлса без меня, — отметила она очевидное.

— Да.

— И, кажется, учитывая сложившуюся ситуацию, ты решила правильно.

Я снова закрыла глаза, потом открыла их и сказала:

— Мам, правда, мы можем поговорить позже?

— Он знает про Найлса? — спросила она, намекая, что не желает разговаривать позже. Мама такая мама.

— Кто?

— Незнакомец, взявший трубку.

— Да, он знает.

— Ты быстро действуешь, солнышко, — заметила она и спросила: — Как его зовут?

— Кого? — прикинулась я дурочкой, поскольку Макс не двинулся с места, чтобы дать мне поговорить в уединении.

Маме не понравилось, что я прикидываюсь дурочкой, — впрочем, ей это никогда не нравилось — и она почти провизжала:

— Мужчину, который взял трубку!

Я начала вылезать из-под одеяла, чтобы отойти, раз уж мама была настроена на разговор. Но у Макса имелось свое мнение на этот счет, и он обвил мою талию рукой еще до того, как я успела откинуть одеяло. Потом он прижался грудью к моей спине и обнял меня второй рукой тоже.

Я повернула голову и сердито зыркнула на него через плечо. В ответ он наклонил голову и поцеловал мое плечо. У меня перехватило дыхание.

— Нина! — окликнула мама.

— Я тут, — ответила я, отворачиваясь обратно.

— Как его зовут?

— Макс, — ответила я, и почувствовала, как Макс крепче обнял меня и уткнулся лицом мне в шею.

Я прикрыла телефон ладонью, повернулась и, когда он посмотрел на меня, рявкнула:

— Ты прекратишь? Я разговариваю с мамой!

Макс улыбнулся и положил подбородок мне на плечо. Я зарычала и отвернулась.

— …там? — крикнула мама мне в ухо.

— Я тут.

— Что происходит? С тобой все хорошо?

— Ничего. Все хорошо.

— Ты сообщила об этом Найлсу?

Я попробовала вывернуться из рук Макса, но безуспешно — что неудивительно, учитывая их стальную природу, — успокоилась и сказала:

— Я отправила ему письмо по электронной почте.

Руки Макса сжались, а мама отреагировала точно так же, как и он вчера.

— Отправила письмо по электронной почте? — недоверчиво спросила она.

— Знаю, мам. Но ты же знаешь, что у меня лучше получается формулировать, когда я пишу.

Сначала она не отвечала, а потом спросила:

— Когда?

— Мам, мы можем поговорить об этом потом?

— Моя дочь находится в дикой местности с незнакомым мужчиной с потрясающим голосом, она только что полностью изменила курс своей жизни, и ты хочешь поговорить об этом потом?

Я вздохнула. Может, это и раздражало, но такова уж моя мама, так что я ответила на предыдущий вопрос:

— Пару дней назад.

— Что он ответил?

— Кто?

— Найлс! — крикнула мама.

— Не знаю. Ничего, поскольку он не написал ответ.

— Электронное письмо, — пробормотала она, — сумасшествие.

— Мам…

— Он не звонил?

— Нет.

— Что за парень, — снова пробормотала она.

— Я… Уж такой он есть.

Повисла небольшая пауза, а потом мама сказала:

— Я знаю, он тебе нравился, Фасолинка. Но я думаю, что ты приняла правильное решение.

— Мам…

— Я хочу сказать, что, написала ты или нет, он должен был позвонить. Это ведь не так, словно ты после пары свиданий сказала: «У нас ничего не получится». Сначала ты улетаешь на другой конец мира, чтобы взять перерыв, и он позволяет тебе это сделать, что, по моему скромному мнению, немыслимо. А потом ты разрываешь помолвку!

Звучит очень знакомо.

— Мам, я знаю.

— Будь он хоть немного мужчиной, он уже был бы у твоего порога.

— Хорошо, мам, но…

— Хотя, думаю, это было бы не слишком хорошо, учитывая обстоятельства.

— Мам, можно я скажу?

Определенно, нельзя, поскольку она продолжила.

— Просто, я думаю… — Ее голос смягчился. — …что это к лучшему. Это показывает тебе дорогу. Показывает, что ты выбрала правильный путь. Я знаю, как сильно ты волновалась, и рада, что ты нашла правильный путь.

Я глубоко вдохнула, выдохнула и сказала:

— Спасибо, мама.

— А теперь расскажи мне об этом новом, — велела она, и я, словно наяву, увидела, как она поудобнее устраивается на стуле и подносит к губам чашечку кофе, приготовившись слушать сплетни.

— Не могу.

— Почему?

— Потому что он здесь, рядом.

В ответ на это Макс еще раз сжал меня.

— Скажи ему уйти.

— Он не относится к тем мужчинам, которым можно указывать, что делать, — поделилась я и услышала смешок Макса.

— Тогда ты отойди куда-нибудь.

Я снова вздохнула и призналась:

— Не могу.

— Почему?

— Потому что он не пустит.

Еще один смешок.

Мама помолчала и тише продолжила:

— Он не пустит?