Рискованный маскарад, или Все его маски (СИ)

Ева же его настроение не разделяла, она с тревогой вглядывалась в неподвижное тело герцога. Не убила ли она его?

Заметив ее испуганный взгляд, Догерти склонился над Рокуэллом. Перья на темном плаще зашевелились, удостоверяя, что тело под ними ещё не собирается покинуть сей бренный мир.

— Скоро очнется, — успокоил он Еву, подходя к ней.

***

Мстительный замысел Рокуэлла вовсе не остался тайной для Саймона. Он сразу обратил внимание на лакея, бездельничающего неподалеку от дверей его комнаты. И это в такой день, когда все слуги сбиваются с ног, чтобы господа могли вдоволь повеселиться!

Выходя, уже в костюме бандита, из комнаты, Саймон велел Питеру проследить за лакеем, и вскоре юноша сообщил ему, что шпион скрылся в покоях герцога.

Интересно, что задумал Рокуэлл? За себя Саймон не слишком опасался, убить его в замке Корби едва ли осмелятся. А вот Ева… Стоило представить, что Рокуэлл может причинить Еве хоть малейшее зло, и ярость начинала клокотать в голове, туманя рассудок. Почему такое сильное чувство возникало, когда Саймон думал о герцоге и Еве?

Оно и раньше приходило: когда он думал о лорде Корби, убийце отца, и о Тощем, любовнике Гвен. Значит, Ева тоже так много значит для него, Саймона? Но нет, конечно, это просто потому, что она его жена, что она принадлежит по всем законам ему, а не этому разряженному петуху Рокуэллу!

Тем не менее, Саймон сделал все, чтобы найти Еву на балу. Но, увы, узнать ее в толпе замаскированных гостей было невозможно. Он уже совсем отчаялся, когда рядом вдруг возник какой-то субъект в наряде страшной обезьяны и сообщил ему, что его светлость решил развлечься с мисс Корби в саду.

Роль этой Обезьяны и затем присоединившегося к ним по дороге Полишинеля была ясна как день: Рокуэлл не забыл прошлого поражения, и теперь решил расправиться с Догерти не в одиночку, а с приятелями.

Саймон не знал точно, как поступит, но, когда увидел бледную Еву, с растрепанными волосами и в помятом костюме, бешенство овладело им, и о дуэли по правилам и речи уже быть не могло, зато навыки, полученные в кулачных боях, пригодились как нельзя кстати.

Саймон и герцога бы растерзал голыми руками, и Рокуэлл должен был поблагодарить Еву за ее вмешательство, потому что оно, несомненно, спасло его светлости жизнь.

***

Теперь, когда все было кончено, и все трое негодяев повержены, Саймон наконец ощутил, как ярость схлынула, и осталась только бесконечная нежность к маленькой хрупкой девочке, так бесстрашно пытавшейся его защищать.

Саймон осмотрелся: Рокуэлл и Обезьяна все еще находились без сознания, Полишинель тихонько поскуливал около кустов, но он не смог бы помешать Саймону увести Еву.

— Ты тоже куриц не любишь? — весело спросил он у Евы, кивком головы указывая на поверженного герцога.

Саймон видел, что девушка все еще напугана, и как мог старался снять напряжение. Она вначале непонимающе взглянула на него, а потом неуверенная улыбка тронула ее губы.

— Придется ощипать петуха, если впредь осмелится приставать к моей пастушке, — говоря это, Саймон быстро поднял с травы шляпку, парик и маску Евы, и предложил ей руку.

Ева колебалась, и он ждал, что она решит: идти ли с ним или вернуться в замок. Затем она вдруг как-то отчаянно тряхнула своими кудряшками и, шагнув к нему, взяла под руку. Ева смотрела в его лицо, не отрывая глаз.

— Твоей? — выдохнула она еле слышно.

— Только моей, — прошептал он в ответ, чувствуя небывалую нежность, вдруг захлестнувшую все его существо.

Не теряя более времени, он быстро повел ее за собой в сад. Вскоре они нашли укромное местечко: скамью, скрытую густыми кустами и доселе не обнаруженную влюбленными парочками.

Ева присела на неё. Саймон видел, что она смущена. Жалеет, что пошла с ним? Не хочет оставаться с ним наедине после тех признаний, что он сделал ей в прошлый раз?

Ха! Но она пошла с ним! А значит, он на верном пути. И скоро Ева пойдет с ним еще дальше — за ворота этого замка. Но он должен помнить, зачем он все это делает, и не терять голову от прелестей дорогой женушки.

Ева неожиданно резко поднялась со скамьи и с укором сказала:

— Зачем вы пришли? Неужели вы не поняли, что герцог хотел заманить вас в ловушку? Он мог покалечить вас или убить!

— Меня не так-то легко убить, — хвастливо ответил он, но тут же прикусил язык. Он — эсквайр Догерти, а не Джек Гром, не стоит об этом забывать.

— Да неужели? — подняв брови, с иронией спросила Ева.

— Ты знаешь, почему я пришел… — Он сказал это совсем другим голосом; его слова повисли в воздухе, но они достигли своей цели. Ева не шелохнулась, но что-то неуловимо изменилось в ней, будто дрогнув внутри.

— Мне ничего не угрожало, — тихо сказала она.

— Да неужели? — подражая ей, бросил Саймон.

— Он бы не посмел меня тронуть.

Они оба знали, что Рокуэлл посмел бы. Новая вспышка ярости обуяла Саймона от одной мысли об этом. Ева его! Его и только его! Она его жена, его собственность, и всякие герцоги не только не смеют желать ее, даже в сторону ее смотреть не должны без его на то разрешения!