Рискованный маскарад, или Все его маски (СИ)

— Я тоже не желаю, — продолжал рычать Генри. Он довольно грубо схватил Гвен выше локтя и потащил ее в дальний угол залы. И, лишь оказавшись вдали от любопытных глаз, он отпустил ее руку.

Гвен резко повернулась к нему. Генри был взбешен, желваки так и ходили на скулах, глаза сверкали, ноздри раздулись.

— Я думала, вы мыться побежали, — фыркнула Гвен. Но это была лишь жалкая бравада, она здорово испугалась его разъяренного вида.

— Поиграть со мной решила? Думаешь, это сойдет тебе с рук?

Не сойдет? А что ты сделаешь? Изобьешь меня? — насмешливо спросила она.

Удивительно, откуда только силы у нее взялись отвечать ему.

— Ты дрянь, — процедил он сквозь зубы. — Я знаю про тебя все. И я знаю, что ты собиралась отравить лорда.

Гвен не совладала с собой и отшатнулась от него, резко побледнев.

— Думаешь, в пузырьке, который ты отдала Леммону, был яд? Нет, я подменил его содержимое на безвредный порошок!

Генри сделал паузу, но она молчала, и он продолжал:

— И я знаю, что вы с Аллейном снова что-то задумали. Но не надейся, что у тебя что-нибудь получится, потому что я глаз отныне с тебя не спущу, везде буду следовать за тобой, и мне больше не понадобятся шпионы. Я сам стану твоей тенью.

Баронесса уже достаточно владела собой и насмешливо бросила:

— Это любовь. Признайся, что не желаешь со мной расставаться, дорогой.

Она не поверила, что он всерьез готов выполнить свою угрозу.

— Эти твои штучки со мной не пройдут, тебе не удастся избавиться от меня! Лучше сразу убирайся из замка, потому что у тебя не выйдет выполнить задание Аллейна, каким бы оно ни было. Я не допущу этого.

Но Гвен в ответ лишь презрительно хмыкнула и пошла прочь.

ГЛАВА 12

47.

Гвен провела нелегкую ночь. Она до утра металась по постели, то рыдая так, что вся подушка становилась мокрой, то разражаясь взрывами истерического хохота.

Она прогнала Джейн из комнаты, запустив в нее первым попавшимся под руку предметом — ночным горшком, оказавшимся, на счастье служанки, пустым. Баронесса вообще хотела немедленно рассчитать предательницу, которая в испуге даже не стала запираться и призналась во всем. Но в последний момент Гвен пришло в голову, что Лайс способен подкупить и следующую горничную, а разоблаченная Джейн теперь, конечно, станет более расторопной и не будет к тому же без конца намекать на прибавку к жалованью.

Даже любимая верная болонка по имени Пум-Пуф, всегда умеющая рассмешить свою хозяйку и привести ее в хорошее настроение, не могла помочь в этот раз Гвен и утешить ее в ее горе.

К утру слезы иссякли. Гвен лежала, уставившись в потолок, погрузившись в мрачные раздумья. Разве Лайс не прав, оскорбляя ее? Она опустилась так низко, пала так глубоко!.. Из этой пропасти, полной грязной лжи, гнусного притворства и даже преступлений, ей уже не выбраться, не очиститься. И никто не поможет ей, не придет на помощь!..

Однако если наедине с собою Гвендолин занималась самобичеванием и терзалась муками совести, то, готовясь к утреннему выходу, сидя перед зеркалом, она решительно расправилась во всеми следами ночных переживаний. Притирания, пудра и румяна вскоре надежно скрыли эти последние, и баронесса Финчли выплыла из своих покоев, как всегда прекрасная, во всем блеске своей красоты и очарования. На руках у нее был Пум-Пуф, надушенный и завитой не хуже иного придворного кавалера, с алыми бантами на головке и пушистом хвостике.

Легкий завтрак и прогулка по парку под ручку с дорогой племянницей. Ничего подозрительного или преступного она не делала. Пусть Лайс ищет, следит, роет, — он ничего не найдет.

Она будет спокойна и хладнокровна, она будет улыбаться как ни в чем ни бывало, потому что он глаз с нее не сводит. С самого утра следует за ней темной тенью, и даже не пытается скрываться! Он дошел до того, что чуть ли не в рот ей заглядывал за завтраком!

Гвен не ожидала, что Лайс выполнит свою угрозу, но пока он это делал. Каждой частичкой своего существа она чувствовала его присутствие, и каждая эта частичка ненавидела его… и помнила его. О! Если бы только она не сделала такую глупость и не переспала с ним! Как унизительно было осознавать свою слабость перед ним, и те свои глупые мечты! Ну не дура ли?

Но Генри Лайс, виконт Мандервиль никогда не узнает о ее переживаниях и муках совести. Он так же низок, как и она. Он даже хуже ее! Да, она тварь и потаскуха, — но что привело ее к этому? Несчастливое замужество, подлость и шантаж дурных людей. Она была молода, слаба и беззащитна, некому было помочь ей, и она сдалась и уступила.

А он — он сильный, богатый и мужественный, у него есть влиятельный покровитель — сам лорд Корби. Про него всегда говорили, что виконт — образец всех добродетелей, ведущий безупречный образ жизни, рассудительный, благородный, неподдающийся ни на какие соблазны.

И что же? Лайс оказывается таким же, как и все мужчины: похотливым и неразборчивым самцом, охотно уступающим зову плоти, очертя голову бросающимся за первой же подвернувшейся юбкой. И к тому же, он — грязный шпион, не брезгующий рыться в чужом белье!