Рискуя всем

— Пожалуйста, не оставляй меня. Пожалуйста, останься, — не в силах говорить, он покачал головой, но Сера провела губами вдоль его кожи. Боуэн застонал. Силы на то, чтобы оставаться отстраненным, начали покидать его со звуком ее голоса. — Мне страшно.

Нет. Господи. Она говорит именно то, что разрушает возведенные барьеры. Единственное, на чем они держались — мысль, что она просто играет им. Правда ли она напугана или просто манипулирует, вынуждая его никуда не ходить? Совершив ошибку и взглянув в притягательные карие глаза, Боуэн ощутил, как необратимо падает защита. Страх. Сера напугана. В душе поднялась необходимость защитить ее. Стереть ужас с ее лица. Он попытался сдержать порыв, вспомнив, какое дело ждет впереди. Возмездие. Расплата. Он обязан наказать человека, сделавшего это с ней.

Ее губы коснулись его раз, второй. Рука скользнула вниз из волос и легла на пряжку ремня. Тело готово было сорваться от напряжения, от предвкушения того, на что у Дрискола не было прав.

— Я должен идти, Сера.

— Куда ты собрался?

— Ты прекрасно знаешь, не заставляй произносить это вслух, — черт, в ее глазах стояли слезы. Это обнажило его сердце. Эмоции, которые он запер на ключ, начали прорываться со всех сторон, желая опустошить его. Их заменило раздражение от беспомощности, которую он ощутил, глядя на Серу, когда ее чуть не придушили. — Ты хоть понимаешь, что могло с тобой случиться? — Заорал он, не в силах найти желание остановиться. — Что, если бы я опоздал? Одна минута. Гребанная минута, Сера!

— Я понимаю, я…

— Ты бы исчезла, я бы не знал, где искать тебя. А когда бы нашел… — Он запнулся. — Твою мать, я так зол на тебя! Я так на тебя зол, но единственное, о чем могу думать, это как сильно мне хочется отыметь тебя.

От сказанного вслух кровь устремилась к паху. Будто Боуэн сделал неизбежным то, что признал, озвучив. Этого не должно произойти. Только не когда хаос в душе ищет выход. Однако, блестящие глаза Серы, влажные розовые губки не облегчали нарастающую боль. Так же, как ее близость и явное сексуальное намерение в каждом движении.

— В первую ночь, когда мы встретились, ты сказал, что не трахаешь девственниц.

Он никогда не слышал, как она ругается, и этот маленький акт порочности не должен заводить его. Но слово "трахаешь", произнесенное ее сексуальным ротиком, окатило его желанием сделать именно это. Нет, ты не поступишь так.

— Да, детка, сказал. И я был серьезен.

Поддев подол платья, Сера стянула его через голову, оставшись перед Боуэном в двух обрезках ткани. Все самообладание полетело к чертям.

— Хорошо, Боуэн. Я стану исключением, трахни меня.

…

Сера ощутила себя дерзкой.

Взгляд Боуэна щупал ее везде. Он задержался в том месте, где соединялись ее бедра. Грудь парня тяжело вздымалась от ускоренного дыхания. Кулаки лихорадочно сжимались и разжимались. На скулах появился румянец. Она почти победила. Хоть это и началось как отчаянная попытка уберечь Боуэна от того, о чем он будет сожалеть, теперь это стало необходимостью. Соединиться с ним. Прийти туда, куда они направлялись с самого начала. Эта цель подогревала кровь. Сера расстегнула и отбросила лифчик.

Боуэн пожирал ее грудь глазами. Зубы вонзились в нижнюю губу, раздался хриплый, мужской стон.

— О, боже. Ты, проклятая, негодная девчонка, — он сжал джинсы. — Тебе нравится видеть это? Нравится знать, что я одержим тем, чего не могу иметь?

Придвинувшись ближе, Сера запустила пальцы под его футболку и прошлась ноготками по рельефному прессу. От того, как вздрагивали его мышцы, она чувствовала себя властной. Этот поразительно красивый мужчина не мог устоять перед ней. Боже, ей и не хотелось этого. Неизбежность того, чего она добивалась, окутывала каждую клеточку тела пламенем, стекающим в точку между ног.

— Мне лишь нравится знать, что я с тобой делаю, вторая половина — неправда, — она убрала его ладонь с паха и заменила своей. — Ты можешь иметь меня. Возьми меня, Боуэн.

Его рука взлетела, будто он намеревался избавить себя от прикосновения Серы. Но вместо этого накрыл ее ладонь своей, помогая сжать его сильнее. Низкий голос произносил слова, которые ни для кого не имели бы смысла, но для нее они значили все:

— А, как хорошо, детка, как же хорошо. Да, вот так, три его. Ты делаешь это чертовски невероятно. Ты знаешь, как доставить мне наслаждение, да, малышка? Я хочу засунуть его прямо в твою тесную, скользкую дырочку, но не могу. Не могу.

Как он управлял собой, когда, очевидно, контроль покинул их обоих? Ее тело содрогалось от приливов жара. Отрицать это — худшее преступление. К черту все последствия. Впервые в жизни они не заботили ее. Она нуждалась в Боуэне, а он явно нуждался в ней.

— Почему не можешь? — приподнявшись на цыпочки, она принялась нетерпеливо облизывать его рот, стараясь отвлечь от того, как ее пальцы расстегивают ремень и молнию. — Скажи мне.

Ее рука обнаружила эрекцию и крепко сжала ее. Дрискол выругался сквозь зубы. Почти сердито он сжал лицо Серы ладонями.