Рискуя всем

— Ты уже не трахаешься как девственница, Сера. И ты больше не будешь стоять на коленях как одна из них, — он слегка откинулся назад, вдавливая в нее ствол под новым углом, отчего закружилась голова. Его лицо выражало чистую похоть, и Сера осознала, что страстно вожделела именно такой пошлости. — Если бы ты не задыхалась сейчас на моем члене, я бы не поверил. Ты настоящая, детка? Настоящая?

Откинув голову назад, Сера громко стонала. Эта потребность в освобождении стала мучительно необходимой, и в голове не осталось ничего, кроме Боуэна и его обещания, что он может дать. Она изогнула спину и шире раздвинула ноги, подпрыгивая на его скользкой, каменной длине вверх-вниз. Мозолистая рука смяла грудь прежде, чем жадный рот Боуэна впился в сосок. Мужчина зарычал, вылизывая и всасывая его, посылая недостающие стрелы удовольствия прямо в цель. Было ощущение, что она тонет и спасается одновременно. Не в состоянии дышать, но легкие еще никогда не были так полны воздухом. Ладони Боуэна смяли ее задницу, заставляя ездить на нем быстро и жестко, пока он сам глубоко вгонял член сильными толчками. Она закричала.

Боуэн тесно прижал ее к груди, разразившись ругательствами, кончая вместе с ней. Его зубы скользнули вдоль ее шеи, мощное тело сотрясалось вместе с ее.

— Боже, Сера… Так хорошо. Это чертовски идеально. Теперь моя. Моя девочка.

Обняв его за шею, она крепко прижалась, все еще пытаясь отдышаться.

— Да, твоя.

Боуэн слегка покачивал их. Движение, которое она не ожидала от него, но оно казалось совершенно ей необходимым. Сера не могла понять, как покинет это место, это тепло, этот мужской аромат, который Дрискол всегда носил с собой. Она оттолкнула неприятные мысли, наслаждаясь тем, как плавно тают тела друг в друге.

Сложно сказать, когда реальность начала просачиваться. Возможно, когда напряжение вернулось в плечи Боуэна. Или, когда молчание затянулось. То, как он замер, пробудило в ней панику, ужас. Секунды тикали над головой, пока девушка собирала всю храбрость, чтобы противостоять любым изменениям, нависшим над ними. Боясь, что она увидит, Сера медленно подняла голову и наткнулась на ледяной взгляд.

— Боуэн?

Он кивнул, но не взглянул на нее.

— Помни, что я сказал, Сера. Оставайся в этой комнате с запертой дверью. Кто-нибудь попытается войти — стреляй. Скажи, что поняла.

Она вздрогнула от холодности в голосе.

— Ты уходишь? После…

Наконец, он посмотрел на нее. Сера почувствовала, как кровь схлынула с лица. В его глазах было написано четкое, неизбежное намерение.

— Ты думала, что если мы переспим, мое желание убить за тебя исчезнет? У твоей цели неприятные последствия, Сера. Теперь ты моя. Я сделал тебя своей. Тому, кто попытается отнять тебя, придется заплатить.

Глава 17

Сера.

Боуэн очнулся. Голова гудит. Тело ноет в различных местах по причинам, которых невозможно вспомнить. Деревянный пол, где он распластался, не облегчал состояния. Солнце ослепило глаза, и скулы моментально раздробила пульсирующая боль. Когда свет исчез, память нахлынула с силой цунами, надвигаясь стеной цемента. Резко сев, парень моментально пожалел об этом. Дрискол потрогал виски, и на руках осталась кровь. Так много крови. Нет. Не крови. Краски.

Придя домой, Боуэн обнаружил Серу в гостевой спальне. Девушка казалась такой красивой. Он просто стоял посреди комнаты, глядя, как она спит под нимбом. Стоял бы так всю жизнь. Наблюдал бы, как вздымается и опадает ее грудь. Он не знал, как долго пробыл там, прежде чем вернулся в свою комнату, чтобы рисовать. И пить. Черт, да, он выпил. Достаточно, чтобы не помнить, что наделал. Чтобы забыть ее лицо, когда она поняла, что он уходит, оставляет после того, что подарила ему.

Теперь, когда мозг немного прочистился, и голова освободилась от испепеляющей ненависти, Дрискол понял, что совершил огромную ошибку. Он знал с абсолютной точностью, что недостоин Серы, но она решила проигнорировать это. И, наверняка, пожалела. Сера дала ему лучшую ночь в жизни, а он растратил ее, пойдя на поводу у внутренних демонов.

Он до сих пор не понимал, как сумел оторваться от девушки. Черт, просто не мог вспомнить. Она разрушила его для любого другого опыта, который могла предложить жизнь. Его покровительственная природа раздулась до невероятных размеров. Совсем недавно он держал в руках самое ценное во вселенной. Но вместо того, чтобы наслаждаться этим, обнимать всю ночь, единственное, о чем он думал — о руках на ее горле. В мозгу крутились мысли о том, как бы ее мучили, как бы причиняли боль. И он озверел.

Боже, он отдал бы все, лишь бы повернуть время вспять и лежать рядом с ней. Прижимать к себе, охраняя ее тело, чтобы она ощущала себя в безопасности. Что если у него больше не будет такого шанса? Теперь не будет. Если Сера предоставит его, то Дрискол отговорит ее, а потом будет умолять передумать. Черт! Каким жалким он стал.