Рискуя всем

Когда дверь за мужчинами захлопнулась, она не стала зря тратить время. Нельзя терять ни секунды, нельзя позволить Боуэну вновь отгородиться.

− Я попросила дядю забрать тебя, ради безопасности. В ту ночь у Марко я подслушала разговор, в котором упоминали большие перемены. Что тебя хотели убрать,− она облизала губы, − Вот, почему я вышла на улицу…чтобы позвонить ему. Я не знала, как сделать все правильно, чтобы не раскрыть себя. Мне жаль, что дядя оказался таким ненадежным человеком. Но я не жалею о том, как поступила. Я сделала бы это снова, чтобы никто не причинил тебе боль.

Лицо Дрискола оставалось бесстрастным.

− Нужно было все тебе рассказать. О том, что сделал мой брат, как дядя все скрывал. Обо всем, что произошло, пока я была под прикрытием. Прости, что не рассказала. Из-за этого мы оба оказались в опасности, я никогда не прощу себе этого, − она проглотила ком в горле. — У меня нет оправданий, кроме того, что мне еще ни разу не приходилось кому-либо доверять. Мне казалось, что я провалилась, и я не хотела признавать. Я не хотела, чтобы ты узнал, что я потерпела неудачу.

− Это не имело никакого значения.

От хриплого голоса Боуэна внутри все подпрыгнуло. Не имело значения? Прошедшее время?

− Ты сказал, что начал влюбляться еще до того, как увидел меня — только по фото. У меня было почти так же. Прежде, чем я услышала твое имя, ты уже завладел мной. Я увидела тебя. Было слишком поздно, когда я осознала, кто ты такой.

Дрискол неподвижно наблюдал за ней.

− Но ты — не твое имя. Ты больше. Гораздо больше. Ты все для меня, − Серафина глубоко вздохнула. — Мне нужен художник, боец, человек, который немного сбился с пути, но все еще остается хорошим и проявляет это там, где нужно. Мне нужен мужчина, который в одну минуту любит, а в другую — бушует. Мужчина, который выдерживает поход в церковь и делает мне сэндвич с яйцом. Мужчина, который так меня трогает, − из-за его молчания ей хотелось кричать и плакать. — Я поеду в Чикаго, так что, если ты против, тебе же хуже. Я буду там, каждый день, рядом с тобой. Потому что находиться где-то еще теперь кажется неправильным. Я влюбилась в тебя. Нет, я люблю тебя. И я не говорю: прими или оставь. Я говорю: прими это, − взор Серы затуманился. — Пожалуйста, прими? — закончила она, поколебавшись.

Каждая секунда молчания вонзалась в сердце битым стеклом. Он не хочет ее. Ладно, ладно… нужно стараться больше. Она вернет доверие в Чикаго, и все будет хорошо. То, что между ними было, не могло испариться за ночь. Правда?

Она провела рукой по влажным глазам и направилась к двери. Все было как в замедленной съемке. Как только ее рука коснулась ручки, послышалось, как позади отъехал стул, ударившись о противоположную стену. Тепло Боуэна внезапно окружило Серу, заставив ее задохнуться. Мужские руки обхватили ее сзади, прижимая к груди. Горячее дыхание задело ухо.

− Господи, Сера, − прохрипел Дрискол, − Ты только что подарила мне все, о чем я когда-либо мечтал. Мне нужна была хотя бы минута, чтобы поверить в реальность происходящего, − напряжение в ее теле спало с этими словами, но Боуэн сжал ее крепче. — Я люблю тебя. Черт. Так сильно, что не знаю, как мое сердце вместит все это.

− Освободи в нем место. Я никуда не денусь.

− Это последний раз, когда мне приходится смотреть, как ты уходишь. Больше ты не заставишь меня пройти через это. Я тебя не отпущу, черт возьми.

− Больше никогда. Я тоже не хочу отпускать тебя.

− Слава Богу, − он развернул ее к себе, и девушка посмотрела в его прекрасное лицо. Она коснулась царапины под его правым глазом, и парень уткнулся в ее ладонь. Поместив кулак на сердце, он сказал. — Сера, я скорее буду валяться мертвым в земле, прежде, чем хоть унция этого исчезнет. Ты не сможешь сделать эти эмоции для меня проще и легче. Даже, если попробуешь, я не позволю тебе. Может моя любовь трудная, агрессивная, но даже не сомневайся в ней, детка, хорошо?

− Хорошо, − девушка энергично закивала, позволяя слезам заструиться по щекам. — Хорошо.

Боуэн поймал их губами.

− Ты уверена, что не хочешь попробовать в Чикаго что-то более безопасное? Поработать медсестрой? Я не выше того, чтобы умолять об этом.

− Я не хочу пропустить все веселье!

Дрискол зарычал и пригвоздил ее к стене.

− У тебя будет достаточно веселья дома.

− Дома, − она затаила дыхание. — Мне нравится, как ты произносишь это.

Их губы встретились в затяжном поцелуе.

− Ты − мой дом, Сера. Единственный, который у меня когда-либо был. И я хочу стать твоим. Позволишь?

Любовь в ее сердце росла.

− Ты − единственный дом, который мне нужен, Боуэн.

Эпилог