Рисорджименто

— Католическая церковь уже давно отринула в себе Бога, я надеюсь, что Православие сможет дать мне то, чего я долгое время была лишена — Веру. Не в Бога, нет, в него я верю, я уже говорила вам об этом. Веру в людей, которые, возможно, отличаются от католической епархии, для которой человеческая жизнь просто пустой звук. Я смотрю на вас и вижу, что есть еще надежда на то, что в людях осталось хоть что-то человеческое.

— Это неожиданно. — Он о чем-то задумался и молчал.

— После того, что произошло на площади? Это должно было быть ожидаемо и логично, — я пожала плечами.

— Я так понимаю, что вы не хотите медлить? — он улыбнулся. — Я должен рассказать вам о нашей вере, дать вам время на принятие решения, чтобы вы действовали не импульсивно и на эмоциях, а тщательно взвешивая все последствия такого принятия…

— Отец Орестас. Это обдуманное и взвешенное решение. Вы мне, благодаря моим тюремщикам, дали довольно много времени, чтобы эмоции прошли. Ваши слова не смогут меня переубедить. Когда мы можем приступить, и что от меня требуется?

— Хм, — он был явно в замешательстве. — Для этого требуется длительная подготовка. Обычно женщина удаляется в монастырь и там в течении месяца принимает окончательное решение, но… я думаю, что православная епархия не будет против, если я проведу вас коротким путем, через тайну исповеди и миропомазание.

Для меня это все было пустым звуком. Я не верила, что одна церковь и другая хоть чем-то отличаются, просто надеялась, что католического кардинала будет проще убить все же не католичке, особенно под крылом у Ивана, который и обещал принести мне его голову на блюдечке. В открытую они мне ничего сделать не смогут, так что, мне было все равно, тем более единственный раз, когда я посещала церковь — во время похорон Риарио и детей.

— Любое действие должно проводиться в Храме Божьем. Скажете, когда вы будете готовы и мы проведем таинство в этот день…

— Сейчас. — Я перебила его, поднимаясь в постели на локте. — Потом может не наступить, отец Орестас.

Он продолжал внимательно смотреть на меня, но потом буквально за секунду, став предельно серьезным, кивнул и встал.

— Я подготовлю часовню, которая сейчас пустует и приглашу за вами.

— Вам можно проводить служение в католических храмах? — я немного удивилась, но мой скепсис священник не заметил.

— В любой ситуации могут быть исключения. — На этой ноте он вышел, а я осталась одна. Немного полежав, соскребла себя с кровати и пытаясь нарыть в своих шмотках хотя бы видимость платка. Кажется, он был нужен, но я была в этом не совсем уверенна.

Перед тем, как проводить в часовню, Вианео внимательно меня осмотрел и убедился в том, что вроде бы сейчас я умирать не собираюсь, и дал свое благословение на этот нерациональный, с его слов, поступок.

В дверях меня встретил Бордони и Лорн, которые вместе с Вианео вызвались меня сопровождать в первый мой выход из комнаты после травмы. Идти было сначала тяжело, но чем больше я двигалась, тем легче мне давалось делать следующий шаг. Движение — это жизнь, мать вашу. Не надо было меня держать на цепи и даже дышать на меня через раз.

Проходя по замку, я ловила на себе разные взгляды его жителей. Но ни один из них не был приветливым или обеспокоенным. Какая-то иррациональная ненависть именно ко мне присутствовала в каждом, кто встречался мне на пути. Я сама не поняла, как начала вслушиваться в разговоры в коридорах и в перешептывания, даже замедляла шаг, чтобы как губка впитать необходимую информацию. Несмотря на мои старания ничего действительно важного я так и не услышала, кроме того, что в замок постоянно прибывают какие-то гости, послы и прочий сброд, знакомясь с новым правителем Милана.

Единственное, что практически выбило меня из равновесия и вызвало огромную бурю чувств и эмоций, это задорные разговоры каких-то девиц из прислуги, которые в красках описывали достоинства прекрасного витязя, одна даже обмолвилась, что он позволил ей помочь ему в омовении. Я остановилась от такой новости, чем вызвала обеспокоенность Вианео, от которого я просто отмахнулась. Девчонки, услышав голоса, выглянули из закутка и рассосались по периметру, предварительно окинув меня брезгливыми взглядами.

Самое поганое заключалось в том, что я ничего не могла с этим сделать, даже если бы я просто выгнала всю эту бабью кодлу из замка, ей на смену пришли бы другие, которые были бы не прочь предложить себя его величеству, тем самым, надеясь подняться несколько выше по социальной лестнице в глазах своих родственников и подружек, перейдя в класс фавориток. Такие нравы и ничего мне с ними не сделать. Как и то, что, чтобы мне Иван не говорил, он тоже может поддаться этим откровенным уговорам, элементарно, чтобы расслабиться и снять стресс, учитывая неспокойные будни первых дней правления, а я для таких вот дел пока не гожусь. Да и я никто для него, так возможно старый друг и мимолетное увлечение, которое дает в перспективе нехилые дотации и небольшой старт, и это, не говоря о том, что кто-то из них действительно сможет вызвать у него некие чувства.