Рисунки Виктора Кармазова

— Господи, там Адмирала убивают! — Виктор вскочил. — Машенька, ты оставайся здесь и никуда не уходи. Прошу! Я скоро вернусь, хорошо?

Ответа он не услышал, уже бежал по мокрому песчаному берегу к месту разборки москаля-каратиста с истринской шпаной. Вот здесь он не ошибся и выскочил на островок как раз вовремя. Только что Адмирал в очередной раз врезал Петле по морде, и тот повалился в воду. На помощь своему главарю подоспел Влас с дубиной в руках, но и тут каратист оказался проворнее. Не прошло и полминуты, как Влас, избиваемый Адмиралом, лелеял надежду лишь на то, что ему придут на помощь корефаны. Отставший во время погони Колюня, как раз собирался это сделать, но тут с криком: «Адмирал, я за тебя!» — в драку вмешался Виктор.

Виктор не просто вмешался, чтобы помочь совсем незнакомому ему Адмиралу, не просто принялся мутузить долговязого Колюню, он мстил. Мстил за многое: и за порой случавшиеся с ним в детские годы унижения перед такой же вот шпаной, которая брала «не качеством, а количеством», и за порезанного Шурика, и за то, что Машенька «очень сильно боком ушиблась»… Он мстил в том числе и за поплавочек своей бамбуковой трехколенки, который сломал, скорее всего, именно Колюня, мстил он и за свою развороченную кастетом щеку, хотя за это должен был бы по полной получить не Колюня, а Тереха. Но рыжеволосому должно достаться от Лексия…

— Замереть всем! Иначе я перережу горло этой су…

* * *

Отрыв глаза, Виктор обнаружил себя сидящем на диване в своей собственной квартире, а напротив, за столом — Никиту, вытирающего со лба пот.

— Дружище, неужели мы в юности дрались так же жестоко? — спросил Никита.

Не ответив, Виктор потянул руку к чудесной страничке, которую приятель с готовностью ему передал. Страничка была чистой.

— Там, на берегу появилась Машенька?

— Не знаю, как ее зовут, — развел руками Никита. — Отчаянная. Она сначала тебе на танцплощадке помогала, потом за тобой побежала, с обрыва прыгнула…

— Ты все это здесь увидел, — Виктор кивнул на чудесную страничку.

— Да, словно на маленьком экране телевизора.

— А потом?

— В то время, пока ты бил долговязого, сзади парень с ножом появился. К тебе подкрался и уже размахнулся, но тут эта девчонка на него налетела, словно бешеная. Сбила с ног, вместе с ним же упала, а он ужом извернулся и нож ей к горлу приставил. Дальше я ждать не стал, стер рисунок.

— Правильно, — с облегчением вздохнул Виктор. — Спасибо тебе.

— Ты лучше на свою щеку посмотри.

— Сильно разодрал?

— Не особо, но шрам останется. Иди, кровищу смой, а потом рану пластырем заклеим. Имеется пластырь-то?

— Бактерицидный.

— Годится.

Зафиксировав бактерицидный пластырь на ране, которая оказалась не очень глубокой, они вновь вернулись в комнату.

— У меня, между прочим, с собой есть, — Никита достал из сумки бутылку с мутноватой жидкостью. Глядя на нее, Виктор поморщился:

— Ты пей, а я сегодня пас. Закуска — в холодильнике.

— Привез я закуску. Со своего огорода. Просто в одинаре как-то…

— Скажи еще, что стесняешься.

— Ничего я не стесняюсь, — Никита вытащил зубами пробку. — Стопочку давай.

— Никита, ты ведь у нас мент, причем, пытливый мент, — сказал Виктор, глядя на друга, хрустящего огурцом. Хрустел Никита так аппетитно, что он не удержался и тоже взял один — маленький, с пупырышками. — Вот, что ты обо всем этом думаешь?

— Ты о чудесах?

— Черт с ними, с чудесами! Я про все эти раздвоения говорю. Каждый раз, оказываясь в действительности, описываемой Александром Ивановичем, и одновременно воплощаясь в своей юности, я волей-неволей изменяю события. Но когда возвращаюсь в сегодняшний день, исчезает ли оттуда мой двойник, или продолжает жить в каком-нибудь параллельном мире?

— Неплохой вопрос, — Никита вновь налил себе самогонки, вопросительно посмотрел на Виктора, но тот отрицательно помотал головой. Никита выпил и, захрустев огурцом, задумался. Вместо него заговорил Виктор.

— Допустим, параллельный мир существует, и я, заменив себя тогдашнего, продолжаю в нем жить.

— С тем багажом знаний, который имеется у тебя сейчас? — уточнил Никита.

— Да.

— Ну, допустим. Кстати, интересный расклад может получиться.

— Вот, если бы ты не уничтожил рисунок, где на берегу реки я дерусь с истринской шпаной, то действие на ней и в раздвоенном мире продолжилось бы. И, кстати, не исключено, что оно там и сейчас продолжается. Не исключено, что Петля прирезал Машеньку, а меня, к примеру, покалечил. Ну, и зачем мне такая жизнь в том раздвоенном мире?

— Незачем.

— Предположим другой расклад. Вместе с Адмиралом мы хорошенько отметелили Петлю вместе с его корефанами, и они разбежались. Машенька осталась цела и невредима, и в итоге мы разошлись по домам. А наутро неподалеку от Истринского Дома Культуры находят дохлого Тереху. Если помнишь, его Лексий гитарной струной задушил.

— Помню. Я вообще очень хорошо сюжет книги запомнил.