Рисунок по памяти

— Так, что, если бы ты могла испепелять взглядом, то я бы уже превратилась в небольшую такую, аккуратную кучку пепла, — проиллюстрировала жестами свои слова Оди, — Твой муж, конечно, мужчина горячий, как песок Сахары в полдень, но надевать платок, а тем более вступать в религиозную конфессию с несколько ограниченными представлениями о правах женщин — нет, спасибо, воздержусь. Моя религия — искусство.

Хадижа засмеялась, наблюдая за тем, с какой игрой, пафосными жестами и преувеличенными вздохами был сказан этот монолог.

— Тебе нужно было не на художника, а на актрису.

— Одно другому не мешает, — фыркнула Одетта, — Вот понавешу своих картин в Лувре, тогда можно и на сцену.

— Какая уверенность, — засмеялась Хадижа, — Сначала покори Лез-Аббатуа.

— Мадам, вы, сомневаетесь в моём искусстве? — шутливо отозвалась Одетта, — Не волнуйся, милая мордашка, твоя работа будет висеть на соседней стене.

— Я в этом не уверена, — поджав губы, посмотрела Хадижа в сторону окна, рядом с которым стоял мольберт, к которому она не подходила с того памятного вечера.

Хадижа сама не могла с точностью сказать, почему. Возможно, просто из-за последних событий, слишком волнительных, слишком сумбурных, чтобы можно было сосредоточиться на рисунке, а, возможно, она просто боялась. Боялась очередной вспышки.

— Что, не пишется? — вставая с кресла и с любопытством подходя к мольберту, спросила Одетта.

— Нет, — коротко ответила Хадижа, сама опускаясь в кресло.

— Значит, тебе нужно встряхнуться, — мельком взглянула на неоконченную работу Оди.

— Спасибо, мне прошлого раза хватило, — фыркнула Хадижа.

— Да я не об этом, — продолжая бесцельно блуждать по комнате, ответила девушка, — А это что? — вытащила она из-под кипы журналов, набросков и книг черный конверт с золотым шрифтом.

— Приглашение на открытие клуба Зейна. Оно не именное, хочешь, бери, — пожала плечами Хадижа.

— Ты не пойдешь на открытие клуба собственного мужа?! — удивилась Одетта.

— Не знаю, — пожала плечами Хадижа, — но, в любом случае, как жене хозяина клуба, мне необязательно иметь приглашение.

— Это да, — хитро улыбаясь, подтвердила Оди, вытаскивая приглашение из конверта., — Так это завтра вечером. Думаю, тебе стоит пойти, хотя бы для того, чтобы увидеть Зейна. И не говори, что ты этого не хочешь, — посмотрела на Хадижу Одетта, — Каждый раз, когда речь заходит о твоем муже, у тебя глаза загораются.

— Я… — Хадижу прервала трель сотового, оставленного ей Зейном.

Дисплей высветил имя отца. Почувствовав сухость во рту, Хадижа взяла сотовый в руки и нерешительно нажала кнопку ответа:

— Ас-саля́му але́йкум, отец.

— Уа-але́йкуму с-саля́м, Хадижа. Ты долго не звонила. Все хорошо?

— Да, отец, — показывая Одетте, что отойдет в другую комнату, ответила Хадижа, — Просто учёба оказалась несколько сложнее, чем я думала, — присела она на кровать.

— Хадижа, если тебе там плохо, помни, тебя всегда ждут дома, — голос Саида стал встревоженным.

— Нет, отец, все не так плохо, — улыбнулась Хадижа.

— Может, тогда просто приедешь в гости? Я соскучился, — признался Саид на выдохе.

— Я тоже, папа, — Хадижа действительно поймала себя на том, что ей хотелось бы увидеть своих родных, оставшихся в Рио, ну… кроме Раньи, — До каникул осталось не так много времени. Как у вас там дела?

— Слава, Аллаху, все хорошо. Все здоровы.

Саид не врал, всё действительно было хорошо, и все были здоровы, только мужчина сам не знал, почему скрыл от старшей дочери беременность второй жены. Что женщина в положении, все узнали буквально неделю назад. Ранья тут же закатила скандал, будучи в страхе, что Зулейка родит сына.

Мужчина в каком-то слепом раздражении пообещал, что, если старшая жена не перестанет вести себя как неразумный ребенок он отправит её в Фес к дяде Абдулу, а тот уж точно не станет слушать недовольные причитания женщины. Угроза заставила Ранью замолчать, закрывшись вместе с Муниром в комнате, и не попадаться Саиду на глаза. И вот теперь мужчина смотрел на бархатный футляр с золотым ожерельем, что он подготовил для Раньи. Он мужчина, а значит, это его задача — сохранять покой и пламя лампады Аллаха в доме.

Почему же он промолчал сейчас перед дочерью, Саид и сам не знал. Он видел, с каким вниманием и даже нежностью Хадижа относилась к брату и сестре, так что волноваться, что дочь воспримет новость так же, как в те непростые времена её детства, когда родился Мунир, не было ни малейшего повода.

Возможно, мужчина просто боялся в ответ услышать аналогичную радостную весть? Саид не мог отрицать, что ещё не готов представить свою дочь матерью, а себя — дедом. Хотя, возможно, именно материнство могло бы вернуть Хадижу на истинный путь, сделав примерной женой и заботливой матерью в кругу семьи.

— Да, папа, я ещё позвоню, обещаю, — закончила разговор Хадижа, расспросив о всех, — Разница во времени играет свою роль. Пока.

Выдохнув, девушка отложила мобильный. Сейчас она как никогда была благодарна Зейну за то, что тот не стал рассказывать обо всем случившемся отцу, за то, что и её саму остановил от поспешного шага снова превратиться в «сиротку».