Рисунок по памяти

Мужчина видел, что студентке некомфортно, когда вдруг он останавливал её для разговора тет-а-тет, благо конкурс был благородным предлогом, но ничего не мог с собой поделать. Чем чаще он видел Хадижу Рашид, тем острее в нем просыпались воспоминания прошлого.

В какой-то момент он заметил за собой, что стал практически на автомате складывать бумажных журавликов, как когда-то научила его Нурсана. Первая любимая стала часто сниться ему по ночам, иногда это были воспоминания из прошлого, настолько яркие и детальные, что казались реальностью, а иногда сумбурные и размытые, когда Нурсана становилась его студенткой, и после таких снов образ потерянной любимой и талантливой девушки вовсе сливался в один.

Иногда Мерьель не спал сутками, иногда, наоборот, не мог заставить себя проснуться. Что еще больше раздражало, что он практически перестал писать. Неоконченные картины длинной шеренгой выстроились подле стены. Вот и сегодня на смену вдохновению пришла усталость и раздражение.

Выйдя из комнаты, в которой располагалась его студия, мужчина направился на кухню, но не успел сделать и шага, как по квартире разнеслась трель мобильного звонка.

Увидев на дисплее незнакомый номер, Мерьель подумал, что это снова из какой-нибудь галереи с предложением продать один из его шедевров богатому коллекционеру, и был очень удивлен, услышав арабскую речь:

— Ас-саля́му але́йкум, дядя, — услышал он голос молодого человека.

— Уа-але́йкуму с-саля́м, — ответил на приветствие Джабир, пытаясь понять, с кем он имеет дело. В этом ему любезно помог сам собеседник:

— Вы меня не помните, я сын вашей двоюродной сестры, Самат Абу Аббас.

Мерьель вздрогнул, когда его отец решил переехать жить во Францию по желанию обожаемой «Фирюзы» — Нинон Мерьель, а ему тогда едва исполнилось пять лет.

Матушка была прекрасной, словно ангел: золотая волна волос, зеленые глаза, благодаря которым она и получила ласковое прозвище от мужа; женщина была довольно талантливым и популярным модельером и не слишком уж верующим человеком, поэтому выходить замуж, а тем более принимать ислам она не торопилась, что, конечно, возмущало многочисленных родственников отца, требовавших расстаться с «неверной», но тот, наоборот, выбрал любимую.

С того времени многочисленные родственники отца отдалялись, и последний раз Джабир был в Каире, в доме деда, как раз, когда двоюродную сестру выдавали замуж за Абу Аббаса.

— Самат, — Мерьель повторил имя незнакомого племянника. — Какими судьбами? — мужчина не любил показную любезность и здраво рассудил, что если ему позвонил родственник, о существовании которого минуту назад он только подозревал, то уж точно не для того, чтобы рассыпаться в пустых, бессмысленных комплементах.

— Я собираюсь посетить французскую столицу, — одобрил такой быстрый переход к делу Самат. — В поисках одной девушки, что должна поступить в художественную школу.

— В Академию? — нахмурился Мерьель.

— Возможно, я точно не знаю, — ответил Самат. — Но как я слышал, вы художник и, возможно, смогли бы мне помочь.

— Да, конечно, — согласился мужчина, а неожиданная догадка и червячок любопытства уже грызли изнутри. — Когда ты прилетаешь?

— Где-то через полмесяца, — после небольшой паузы ответил Самат.

— Хорошо, — делая пометку в ежедневнике, кивнул Мерьель. — Может, назовешь мне имя этой незнакомки, чтобы я смог навести справки перед твоим приездом?

Было слышно, что собеседник замолчал, видимо обдумывая, стоит ли настолько доверять практически незнакомому родственнику, но все же решился:

— Хадижа. Хадижа Эль Рашид Эль Шафир.

Трубка задрожала в руках Мерьеля. Догадка подтвердилась, но главным было не это, а то, что, судя по фамилии, девушка была замужем.

— Хорошо, я поищу информацию о ней, — взяв себя в руки, солгал мужчина. — Только не пойму, зачем тебе искать замужнюю женщину?

— Этот брак фикция, чтобы нас разлучить, — зло выплюнул Самат, — но это не телефонный разговор.

— Хорошо, — согласился Мерлье, которому и самому нужно было обдумать услышанное.

— А ты не так проста, Хадижа Рашид, — произнес он вслух, положив трубку.

Как жаль, что сейчас каникулы, и он не может посмотреть в загадочные карие глаза девушки и попытаться самостоятельно разгадать все её тайны.

* * *

— Я сейчас растаю, — выдохнула Хадижа, когда она в сопровождении Эми и Самиры села на лавочку на набережной.

— Да ладно, всего лишь тридцать градусов, — фыркнула Эми, протягивая подруге рожок мороженого.

— После Парижа это словно в печку попасть, — благодарно кивая и принимая угощение, ответила Хадижа.

— Здорово, наверное, в Париже, — мечтательно вздохнула Эми. — Эйфелева башня, Лувр, Собор Парижской Богоматери…

— Елисейские поля, Триумфальная арка, Версаль, — продолжила перечислять достопримечательности французской столицы Хадижа. — Слушай, Эми, тебе надо приехать ко мне в гости, — посмотрела она на подругу. — И тебе, — оглянулась на Самиру.

— Ну, не знаю, — закусила губу Эми, — все-таки другая страна.

— Да, ладно, — махнула рукой Хадижа. — Остановитесь у меня. Не думаю, что Зейн будет против.