Рисунок по памяти

— Отец, я не отступлюсь. Можешь делать, что хочешь, — наблюдая как с каждым мигом лицо Абу Аббаса становится все мрачнее и мрачнее, твердо проговорил он.

Раньше, увидев отца в таком гневе, Самат бы поспешил подчиниться воле старшего, но не сейчас.

— Тогда я лишу наследства! — решил пригрозить Жаудат, — Если ты введешь в нашу семью эту падшую девицу, то можешь забыть о компании, я не пущу тебя на порог этого дома вместе с ней!

Самат удивленно поднял бровь. Он не думал, что отец всерьез решится на такой шаг. С самого раннего возраста ему, единственному мальчику в их огромной семье, твердили о том, что он наследник всего, что сейчас имеет отец. Едва он научился читать и писать, Жаудат стал брать его вместе с собой в деловые поездки и на совещания. Теперь же молодой человек знал о делах компании не меньше самого Абу Аббаса, а к его мнению прислушивались наравне с отцовским.

— И что же вы будете делать, отец?

— Раздам все беднякам на Мекке, или сделаю главой будущего мужа Сабиры. Он хороший человек и истинный мусульманин, — нашелся с ответом Жаудат.

— Весь труд вашей жизни, жизни моего деда и его деда вы готовы раздать беднякам? — на губах Самата заиграла ироничная ухмылка, — Позвольте не поверить.

Жаудат и сам не поверил в то, что сказал, куда уж убедить упрямого мальчишку.

— А если и так, — продолжил Самат, — то я уйду из вашего дома и начну свое дело, да поможет мне Аллах.

Настал момент вздрогнуть Жаудата. Слова сына больше напоминали настоящую угрозу, которую он готов выполнить. Мужчина устало опустился на диван, покачал головой; он не мог уступить, но и не мог выполнить свою угрозу. Стало трудно дышать, горло словно сдавил воротничок рубашки, и он нервными, дергаными движениями стал пытаться расстегнуть тугие пуговицы.

— Вот, — перед лицом появилась рука со стаканом воды.

— Спасибо, — хрипло ответил Жаудат; горло вдруг стало саднить.

Мужчина сделал несколько больших глотков, и Самат заговорил:

— Отец, меньше всего на свете мне хотелось бы огорчать тебя и стать причиной разрушения нашей семьи, но я не могу позволить себе проиграть. Хадижа бросила мне вызов и должна понять, что я не проигрываю. Она станет моей женой, раз и навсегда уяснив, кто тут господин.

Уверенность в голосе сына и загоревшиеся в глазах одержимый огонек заставили Жаудата усомниться в своей правоте. Может, действительно не стоит запрещать сыну добиваться руку этой девчонки? Хотя, с другой стороны, она уже показала себя, как рушит стены родного дома. Вот бы кому-то другому на голову упало такое счастье.

«Кому — то другому», — эта мысль врезалась в мозг, подобно головной боли; и он понял — вот оно, единственное решение.

— Хорошо, — выдохнул Жаудат, — Я дам согласие на твою свадьбу с Хадижей Рашид, но ты должен позволить и другим женихам свататься к ней.

Самат побледнел, судорожно сжав кулаки — молодой человек понял, к чему на самом деле клонит отец. Обычно, если девушке уже нашли жениха, то никто больше не имеет права свататься к ней, если, конечно, сам жених и его семья не даст на это разрешения. Тогда семья невесты имеет право выбирать наиболее выгодную партию.

— Но, отец!

— Так и никак иначе, — мужчина поставил стакан на стоящий перед диваном столик и поднялся на ноги, вновь становясь нерушимым и беспрекословным главой семьи.

— Хорошо отец, — выдохнув, согласился Самат, понимая, что если продолжит упрямиться, то потеряет и эту уступку.

В конце концов, вряд ли Саиду Рашиду удастся найти более выгодную партию для своей строптивой дочери, чем он.

Жаудат облегченно выдохнул:

— Вот и славно. А теперь, пора идти спать, на дворе глубокая ночь. Да хранит тебя Аллах.

— Тебя тоже, отец, — поклонился ему Самат и пошел в свою комнату.

* * *

Хадижа лежала на кровати, рассматривая репродукции известных картин из той самой книги, что стала причиной скандала и ее «побега» из дома. Теперь сбежать хотелось по-настоящему, но, похоже, было уже поздно. Сегодня утром, когда девушка собиралась в школу, к ней вошла служанка и объявила, что сид Саид, запретил выходить госпоже из дома сегодня, даже на учебу.

Нет, девушка ожидала, что ее вчерашнее выступление вызовет бурю эмоций, которая холодными волнами презрения и разочарования польется на нее со всех сторон, но что ее оставят под домашним арестом… даже ей это казалось диким. Хотя интуиция подсказывала Хадиже, что это еще цветочки.

На завтрак и обед девушка уже не спустилась сама. Во-первых, есть совсем не хотелось, а, во-вторых, видеть остальных членов семьи, хотелось еще меньше. Хотя сейчас на туалетном столике стоял поднос, на котором лежала наполовину съеденная булочка и стакан из-под сока.