Рисунок по памяти

Он вспомнил, как Хадижа смущалась, даря ему этот подарок, казалось, она и двух слов связать не могла не покраснев, а тут…

— Как ты думаешь, это правда или уловка? — спросил египтянин.

На ум вдруг пришло воспоминание, как Жади пыталась опоить его в их брачную ночь. Если в Хадиже есть хоть малая часть хитрости её матери, то она способна наговорить и не такое, чтобы избавиться от нежеланного жениха.

— Сложно сказать… с ее жизнью на западе, — покачал головой Саид, — но если уловка, то она не удалась. Жаудат сегодня позвонил мне и сообщил, что его сын не изменил своему намерению жениться, но позволяет и другим женихам свататься к невесте.

— Настырный гадёныш, — зло прошептал Зейн, — Саид, ты же понимаешь, что он совершенно не подходит Хадиже? Ни к сегодняшней Хадиже, уж точно.

— Думаешь, я сам этого не понимаю?! — чашка с остатками кофе жалобно звякнула, столкнувшись с фарфоровым блюдцем, — Я прекрасно знаю семью Абу Аббас и устои, что царят в их доме. Но просто так отказать… Это может поставить крест не только на будущем Хадижи, но и всей моей семьи.

Оба мужчины замолчали. В возникшей тишине, стали слышны мотивы восточной музыки из зала, шум шагов и хлопанье массивных дверей. Время текло, как вода, или как песок сквозь пальцы и не жалело никого, записывая все наши поступки и их последствия в своей нетленной памяти. Зейн снова посмотрел на искусный рисунок. Он казался самым теплым, самым живым, что было в этом холодном кабинете, где он практически жил. Пять лет. Пять лет, как он неожиданно для самого себя согласился на женитьбу, пусть и фиктивную. Пять лет с того времени, как он впервые по-настоящему влюбился и был впервые отвергнут в ответном чувстве.

Что было потом, после Жади?

Горечь от потери. Боль разбитого сердца, попытки забыться в объятьях других, ничего не значащих прекрасных мотыльков, что летали вокруг. Они и сейчас были здесь, лишь махни рукой, но не это ему было нужно.

— Что, Зейн, неужели опять?! В ту же реку?! — с сомнением спрашивал голос внутри, — Все может повториться, — предупреждал он.

И пусть. Судьба не пишется нами. Она создается Аллахом на Небесах.

— Саид, — голос предательски охрип.

Мужчина поднял на Зейна вопрошающий взгляд.

— Выдай за меня Хадижу, — на выдохе продолжил Зейн, ожидая удара в челюсть и громкого хлопка двери после своих слов.

Тринадцатая глава

Тишина. Ничего из этого не произошло. Саид продолжал изучать Зейна, словно только встреченного незнакомца. Потом вдруг рассмеялся, громко и как-то не совсем естественно:

— Не лучшее время для шуток, Зейн.

Египтянин помрачнел:

— Я не шучу, Саид, — а теперь уже и на лице Рашида ни осталось и тени веселья, — Сам посуди, Самат не успокоится, пока не добьется своего. Кто знает, на что еще будет готов мальчишка, если свадьба так и не состоится? Выкрадет ее? Увезет?

— Это противоречит законам Аллаха, — возразил Рашид.

— Нередко, когда в дело вмешиваются чувства, то любые законы летят в тартарары. Ты это знаешь не хуже меня, — серьезно посмотрев на друга, ответил Зейн.

И они оба вспомнили тот самый эпизод, когда, казалось, их дружба разрушена навсегда; когда Зейн, ошарашенный новым для него чувством, нарушив все договорённости, отказался возвращать Жади Саиду.

— А если…

— Ты найдешь другого кандидата в женихи? — опередил Саида Зейн, — Здесь в Рио не так много подходящих кандидатур. В Фесе же, боюсь, после выходки Хадижи, дядя Абдул не будет стараться подобрать ей хорошего мужа.

— Да и его понятие о хорошем муже, слишком разняться с моими представлениями и, тем более, с представлениями Хадижи, — согласился Саид с доводами друга.

— Я же, полностью зная ситуацию и понимая тебя, Хадижу и все, что творится вокруг, смогу спасти ее и всю семью от позора. Я смогу защитить ее от Самата, — привел последний довод Зейн.

Саид молчал, размышляя. С одной стороны, доводы Зейна были более чем логичны, но с другой… Вся эта ситуация возвращала Саида к их общему неприятному прошлому. Выдавать любимую дочь за своего же соперника? Какая ирония. Насмешка Судьбы. В душе Саида боролись два чувства: любовь, страх за Хадижу и уязвлённая когда-то гордость.

— Брак будет фиктивным, — отчеканил он каждое слово, — Как тогда с Жади.

— А если Самат узнает?

Рашид скривился. Он понимал, что такая возможность весьма вероятна, но от одной только мысли, что его принцесса будет принадлежать Зейну, в общем, как и Самату, хотелось что-нибудь сломать.

— Поверь, я не сделаю ничего против воли твоей дочери, — смотря другу прямо в глаза, серьезно пообещал Зейн, — Клянусь Аллахом.

— Хорошо, — выдохнул Саид, — Я тебе верю, — он откинулся в кресле, понимая, что сейчас осталось самое сложное: уговорить невесту.

* * *