Рисунок по памяти

— Конечно, — кивнула она.

— Так чем же ты еще занималась в эти дни, кроме опасных прогулок по развалинам? — спросил Зейн, отпивая свой напиток.

— Мы с Самирой съездили в город Шефшауэн, в гробницы Меридинов и каньон Дадес, — стала перечислять Хадижа, — Меня особенно впечатлил Шефшауэн: столько оттенков голубого и синего в одном месте, что казалось, все другие цвета исчезли вовсе.

— Синий и голубой — цвета небесной истины, философии, покорности Божьей воле и смирения, — улыбнулся Зейн.

— Я больше люблю оттенки зеленого и красного, — ответила Хадижа, — Так что там в Рио? Все дела улажены?

Зейн пожал плечами:

— Вполне, конечно, я не бросаю клуб на произвол судьбы, назначил управляющего, но и самому нужно будет появляться хотя бы раз в полгода. Не скажу, что это чем-то отличается от того, как я веду дела в других клубах.

— Других? — наклонила голову Хадижа?

— Да, — улыбнулся Зейн, — У меня клубы в Египте, Саудовской Аравии и Ливии.

— Ух, — выдохнула Хадижа не думая, что сеть клубов настолько широка, — И теперь ты решил освоить Европу?

— Почему бы не попробовать, — улыбнулся мужчина.

— Думаю, это будет несколько сложнее, конкуренция выше, — с хитрой улыбкой проговорила Хадижа.

— Я не отступаю перед трудными задачами, даже наоборот, — вернув ей улыбку, ответил он.

Хадижа не могла точно сказать, о чем этот разговор: о его делах, или о их личных отношениях, но вдруг почувствовала себя неловко. Чтобы как-то оправдать возникшую паузу, Хадижа отщипнула кусочек лепешки и стала усиленно пережевывать.

Звук шагов заставил обоих повернуть голову к входу — гостиную бодрым шагом вошел сид Али. Зейн поднялся навстречу, чтобы поприветствовать хозяина дома.

— Как я рад твоему возвращению, — душевно обнял гостя мужчина.

— Спасибо, сид Али, — поздоровался Зейн с ним.

— Хадижа, — улыбнулся Али, — Как нога?

— Все хорошо, — ответила девушка, — Через пару дней, думаю, смогу наступать.

— На все воля Аллаха. Я присоединюсь? — мужчина сел в кресло, где до этого сидел Зейн.

— Мы в вашем доме, — Зейн пересел на диван рядом с Хадижей.

— Как прошла твоя поездка? — спросил дядя Али.

— Все отлично, — ответил Зейн.

Дальше мужчины обсуждали рынок верблюдов и золота, дела красилен и какую-то новую экономическую политику Марокко. Хадижа не особо вслушивалась в разговор, ощущая лишь аромат одеколона Зейна: нотки сандала смешивались с чем-то фруктово-цветочным и одновременно до невозможности приятным, — мурашки на коже коснулись даже кончиков пальцев; захотелось уткнуться в плечо мужчины, и она позволила себе придвинуться к нему чуть ближе.

— Оставайся здесь Зейн, теперь ты часть семьи, — предложил сид Али мужчине, — К тому же Хадижа не будет так скучать.

— Спасибо, сид Али, — благодарно улыбнулся Зейн, взглянув на жену, продолжил, — Я не дам ей заскучать.

Хадижа почувствовала, как щеки заалели, хотя и понимала, что Зейн не имел ничего стыдного в виду.

— Вот и славно, — с хитрой улыбкой проговорил Али, посмотрев на супругов, и хлопнул в ладоши.

На все воля Аллаха, но самому Али очень хотелось, чтобы у этих двоих все сложилось, ради них самих и ради Жади, которую он всё же не смог уберечь.

«Аллах, соедини их сердца неразрывными нитями, — взмолился про себя Али, — Пусть друг в друге они найдут истинное счастье».

* * *

Хадижа сидела во внутреннем дворе, возле декоративного бассейна, в котором плавали лепестки роз, распространяя свой аромат в каждый уголочек этого тихого места. Здесь было не так жарко, как на балконе, но света вполне хватало, чтобы рисовать.

Зейн подошел со спины, но Хадижа точно знала, что это он. Может, виноват аромат сандала, может, звук шагов, почти не слышный, мягкий, словно поступь хищника, походка танцора, но за секунду до того, как он заговорил, мурашки прошлись по спине, от затылка вниз, и, перебежав к животу, скопились где-то у подвздошных впадин.

— Не помешаю? — спросил Зейн.

— Нет, — штрих на листке.

Он садится рядом, так близко, что при желании Хадижа могла бы облокотиться спиной на его плечо, но всё равно осталась сидеть прямо. Девушка слушает шелест страниц, ей любопытно, что он читает, и украдкой поворачивается, чтобы разузнать.

— «Песок и пена» Джебрана Халиля, — ответил Зейн, видимо заметив ее интерес.

— Это тот поэт, которого ты цитировал…

Хадижа смутилась, не зная, как продолжить.

— Когда омывал тебе ноги? — продолжил за нее мужчина.

— Да, — тише ответила она.

— Почитать вслух?

Хадижа согласно кивнула.

Выразительный, глубокий, мужской голос, с нотками бархата, прозвучал в тишине дворика:

— Ты свободен днем, под солнцем, и ты свободен ночью, под звездами. Ты свободен, когда нет ни солнца, ни луны, ни звезд. Ты свободен, даже когда закроешь глаза на все сущее. Но ты раб любимого тобою, потому что ты любишь его. И ты раб любящего тебя, потому что он тебя любит.