Рисунок шрамами

Пойти, что ли, свежим воздухом подышать. Не знаю почему, но такое ощущение, будто меня здесь душит нечто невидимое, которое прячется везде – и под кроватью, и под потолком.

А пелерина ничего так, довольно тёплая, хотя тяжёлая и неудобная.

И что на улице? Потрясающе хорошо! Очень тихо, свежо, щебечут редкие птицы. Из-за высоких сопок, опушенных лесом, выглядывает рассветное солнце. Воздух потрясающий, свежий, прямо сладкий, как леденец, который почему-то хранили в холодильнике.

Что ещё нужно для счастья?

Я вздохнула полной грудью, опираясь на столбик, поддерживающий крышу веранды. Как хорошо.

- Ну вот…

Наина вышла откуда-то сбоку, из-за дома, так что я её не сразу заметила, а только когда увидала оранжевое пятно платка.

- Ну вот, - повторила она, подойдя ближе. – Доброе утро. Польца сказала с самого раннего утра тебя привести, а я ещё спорила, зачем так рано, и мне вставать, и тебя будить. А ты уже не спишь.

- Да. Доброе утро.

Я подумала и решила не упоминать, что жутко проголодалась. Нет, я хочу быстрее к знахарке, и пусть она разобьет брак и уберёт установленную жрицами связь, хотя до сих пор представить не могу, как это сделает какая-то дряхлая знахарка, причём без посторонней помощи. У неё есть что, право менять законы, по которым нас поженили? Её слово что, главнее закона? Как такое может быть?

Но и фальши в ней не чувствовалось, если и был обман, то я его не ощутила, не поняла, в чём он заключается. Какой смысл ей обманывать?

В общем, нужно пойти и выяснить. Ночь выдалась слишком долгой, но я всё решила. Не знаю, к лучшему это или нет, пожалею я потом или снова буду счастлива… неважно.

- Ну, пошли тогда.

Утром, на свету, вчерашняя узкая и тесная дорожка среди высоких камней выглядела куда более приветливой – этакий загадочный притягательный лабиринт, который в детстве ты бы излазил вдоль и поперёк, а я, знаете ли, от детства недалеко ушла. Как можно было его испугаться?

Хотя… в темноте и от усталости можно испугаться чего угодно.

И шли мы, в общем-то, недолго, по крайней мере, путь показался куда короче, чем ночью.

В этот раз я сразу направилась к домику, постучала и молча стала ждать ответа.

- Входи, королева.

Да уж… звучит как насмешка. Но ведь когда-то мне хотелось ею быть, верно? Заботиться о народе – в моих представлениях народ походил на стадо белоснежных овечек, которых я пасу, а они тихо радуются зелёной травке и свежей воде из ручья. И всех неприятностей – отогнать злого волка. А на деле народ – это колючая Мила, это маленькая девочка-сао, ребёнок, который видел то, чего не нужно видеть детям, это рискующий жизнью Тамсин, многомудрая Польца и прочее, прочее… В общем, больше похоже на зверинец, где на самом деле никто не желает сидеть в аккуратном загоне из жердей, а желает ходить, где вздумается, и при этом у каждого зубы величиной с палец – и твоя роль, оказывается, совсем не в том, чтобы всех накормить, а в том, чтобы не дать им друг друга сожрать. Вот так вот…

Хочу ли я быть королевой зоопарка? Однозначно, нет.

- Доброе утро, Польца.

- Присаживайся, милая.

Старушка как будто и спать не ложилась. Может, так оно и было – в таком возрасте, говорят, сон приходит редко и ненадолго. Не то что у меня – полночи терзаться, думать, не делаю ли я ошибки, не обманываюсь ли в своих чувствах к Янису, не упускаю ли нечто более важное… А вторую половину проспать бревном.

Хм.

Мы снова уселись за стол, как вчера. Поверхность была чисто выскоблена – рисунок дерева змеился и плыл волнами, притягивая взгляд.

- Ну что милая, как спала?

- Отлично, спасибо.

- Как повеселилась вчера?

- Тоже хорошо.

- И что, скучала по веселью-то?

Я замолчала. Скучала, да. По веселью, по танцам, по молодым людям с улыбкой от уха до уха. По дому.

Но сколько можно скучать по прошлому? Впереди – будущее.

- Польца. Я всё решила. Я не хочу быть королевой. Я хочу быть с Янисом, потому что я его люблю. Очень сильно. И пусть на свете существует множество других прекрасных молодых людей, я рада, что они есть и всем им поголовно желаю счастья… но ни одного из них мне не хочется видеть, кода я просыпаюсь. Только его. И ещё…

Ещё чего сказать было много – не зря же я думала полночи напролёт. Я не могу вечно сидеть в отцовском замке или всю оставшуюся жизнь вспоминать, как там было чудесно. Дело в том, что я подросла, так что, если продолжать в прежнем духе, однажды я открою глаза – и увижу в зеркале дряхлую даму преклонных лет, за спиной которой только пустые вечеринки и веселье, которое она давно уже переросла.

- Хватит! Хватит, милая, я всё поняла, - Польца с трудом встала и отошла к буфету.

Кстати, где буфет, там еда. А мой желудок явно не отказался бы от угощения. Но не уверена, что смогу попросить…

Нет, опять я отвлекаюсь! В такой момент – и отвлекаться на еду? Пусть, наконец, займётся делом и избавит меня от мужа! Но воспитание, однако, не позволит торопить человека, который еле ходит. О, что это? Она налила мне молока?

И снова булочки, пышущие жаром, круглые и пухлые, как воздушный крем. Знахарка что, сутки напролет их выпекает?