Ритианский террор

Спенглер произнес в бешенстве:

- Мистер Пембан, я пришел сюда не для того, чтобы выслушивать ваши оскорбления или рассказы о психологии курятника. Я пришел просить вас об информации. Если вы настолько потеряны для общепринятой благопристойности... - Он не знал, как закончить эту фразу и начал по-другому. - Возможно, будет лучше, если я напомню вам, что я уполномочен требовать вашей помощи, как официальный представитель Империи.

Пембан ответил спокойно:

- Я здесь, чтобы помочь вам, чем могу, господин уполномоченный. Что конкретно вы хотите от меня?

- Я просил вас, - сказал Спенглер, - рассказать мне, какие, по вашему мнению, промахи, ошибки допустили военное ведомство и служба безопасности в деле ритиан.

Когда Пембан попытался заговорить, Спенглер перебил его.

- Ваши замечания запишите на кассету и передайте ее мне завтра утром.

Его голос звучал неестественно громко даже для его собственного уха. Спенглера поразило и шокировало то, что он кричал во весь голос.

Пембан грустно и с укором покачал головой.

- Я был бы рад... если бы получил ваш запрос в письменном виде, господин уполномоченный.

Спенглер со скрипом стиснул зубы.

- Вы получите его завтра, - сказал он.

Он повернулся, открыл дверь и быстро пошел по пустому коридору. Он остановился, чтобы вызвать скутер, не раньше, чем завернул за угол, и дверь Пембана исчезла у него из поля зрения.

Он нашел Джоанну в башне. Джоанна лежала, откинувшись на секцию кушетки с приподнятой спинкой, образующей кресло. Комнату заполнял громкий мужской голос, выкрикивающий невразумительные слоги на фоне громко играющего оркестра. Мозг Спенглера какое-то время тупо боролся со словами, затем отбросил их с отвращением. Запись была из старинной коллекции Джоанны, пели на одном из мертвых языков. Немецкий, полный длинных гласных и звучных свистящих.

Она взмахнула рукой над панелью управления, и звук уменьшился до переносимого уровня. Джоанна встала и пошла ему навстречу.

- Я думаю, ты был выбит из колеи, когда звонил мне, - сказала она целуя его. - Садись. Положи ноги поудобнее. Хочешь поесть?

- Нет, - ответил Спенглер. - Я не могу, я слишком устал, чтобы есть.

- Я кое-что закажу. Ты можешь не есть, если не захочешь.

- Прекрасно, - произнес он с усилием.

Она позвонила по старинному селектору, стоящему возле кушетки, затем села возле Спенглера.

Голос все еще что-то выкрикивал, но как будто откуда-то издалека. Он вырос до крещендо, затем последовал умирающий вздох оркестра, минутная пауза. Потом началась другая песня.

- Почему ты не приобрела перевод? - спросил он раздраженно.

- Не знаю, мне нравится так, как есть. Выключить?

- Это не ответ, - сказал Спенглер, сдерживая раздражение. - Тебе нравится так, как есть - почему? Потому что непонятно? Разве это нормальная причина?

На селекторе загорелась лампочка. Джоанна открыла бункер, вынула оттуда тюбик мясного бульона и бутерброды и поставила еду на столик возле локтя Спенглера.

- Из-за чего ты злишься на самом деле, Торн? - спросила она спокойно.

- Я скажу тебе, - произнес Спенглер, садясь прямо. Слова вылетали у него неконтролируемо. - Ты думаешь, мне и всем, кто знает тебя, непонятно, что ты делаешь с собой из-за этой болезненной одержимости? Ты думаешь, мне приятно сидеть здесь и наблюдать, как ты валяешься в прошлом, как собака в дерьме, потому, что боишься всего, что не было падалью, похороненной пятьсот лет тому назад?

Ее глаза расширились от внезапного шока, и Спенглер почувствовал ответную волну чистой радости. Это было то, ради чего он и пришел сюда, осознал он, хотя он и не понимал этого раньше. Это было то, что он должен был сказать давно. Она внезапно вся покраснела от груди до кончиков волос, а затем стала мертвенно-бледной.

- Прекрати, - сказала она напряженным голосом.

- Я не остановлюсь, - сказал Спенглер, подчеркивая каждое слово. Посмотри на себя. Ты - полуживая полуженщина. Ты позволяешь себе быть живой только для того, чтобы выполнить работу, отвечать, когда с тобой говорят, и отвечать любовнику. Остальная часть тебя мертва и покрыта пылью. Я чувствую ее, когда целую тебя. Как ты думаешь, как я чувствую себя, когда хочу тебя и знаю, что ты недостижима для меня, и не потому...

Она вскочила и пошла к двери. Спенглер догнал ее, толкнул ее назад на кушетку и удерживал ее, навалившись все своим весом.

- ...и не потому, что ты принадлежишь кому-нибудь другому, или будешь принадлежать, а потому, что ты слишком пуглива, слишком эгоистична, слишком погружена в себя, чтобы когда-нибудь принадлежать кому-нибудь.

Она боролась с ним безрезультатно. Ее глаза были наполнены слезами, она вся дрожала.

Спенглер расстегнул ее одежду и снял ее.

- Посмотри на себя! Ты же женщина, живое существо, а не мумия! Почему ты ненавидишь себя? Разве ты получаешь удовольствие от того, что убиваешь себя и все, к чему ты прикасаешься? - Он затряс ее. - Отвечай мне.

Она вздохнула:

- Не могу...