Ритка

Кажется, мать обиделась. Вот чудачка! Что такое Катя ей сказала? Им с отцом и в самом деле без матери неуютно. И не только потому, что мать в последнее время все реже стряпает им и вообще занимается хозяйством. Им нравилось уже одно ее присутствие, даже если мать, закрывшись в комнате, отрабатывала там какой-нибудь кусок роли. И они не должны были к ней заходить. Они знали: она рядом, с ними, и им было достаточно уже одного этого. И мать тоже любила, когда они собирались все вместе. В одной комнате или за столом. Ей нравилось радовать их своими кулинарными сюрпризами, покупками. И в кино, в театр обычно ходили вместе.

Да что там! Они сопровождали мать даже на репетиции! Она репетировала, а Катя с отцом поджидали ее где-нибудь в Уголке Дома культуры. А уж на спектаклях, в которых мать участвовала, они присутствовали обязательно. И потом, после спектакля, непременно устраивали дома пир: отец заранее припасал торт, бутылку хорошего вина, дорогих конфет.

Теперь ничего такого не бывает. И у отца, и у Кати столько дел, что сопровождать мать в Дом культуры им почти не удается. А она стала что-то слишком уж подолгу задерживаться на репетициях. Не торопится домой, ее не волнует, что они будут есть, какое у них настроение…

Почему она подумала, что Катю научил так сказать отец? Теперь мать обидится на него. Да, господи! Если уж ей так нужны ее репетиции, пусть ходит! Больше ей Катя никогда ничего не скажет. И отцу она ничего не будет говорить… Смешные эти взрослые, совсем как дети!

Катя так раздумалась обо всем этом — об отце, матери, о жизни Ритки, что уснула уже глубокой ночью и встала утром совсем не выспавшаяся…

4

В Риткиной школе занятия шли только в одну смену, с утра. А в старой, где по-прежнему продолжала учиться Томка, было две смены, и Томкин класс занимался с обеда. Разумеется, Томка не могла из-за этого отказаться от условленной прогулки в лес. И пришла на трамвайную остановку возле книжного магазина еще раньше Ритки. Матери Томка сказала, что они всем классом идут на экскурсию, и оделась как надо: под курткой свитер толстой вязки, брюки, закрытые туфли для улицы на толстой подошве с рантом.

Когда Ритка подошла, Томка прежде всего оросила насмешливо:

— А ты чего так вырядилась?.. Лес все-таки!

Пасмурный октябрьский день был не очень холодным. Пухлые, словно припорошенные темной угольной пылью облака то и дело пробивало солнце. Только когда налетал ветер, немного пробирало.

Ритка оделась как всегда. В своем осеннем, уже выгоревшем и выношенном пальто и коричневых туфлях с побелевшими носками. Она ходила в них в школу. Ни брюк, ни свитера у нее, разумеется, не было. Под пальто она, правда, натянула на себя еще трикотажную кофточку от тренировочного костюма, Это, конечно, совсем не то, что Томкин свитер. Хороню еще у нее есть теперь хоть шапочка, теплая и нарядная. Спасибо Кате…

Не стала ничего объяснять Томке. Могла бы и сама догадаться!

А Томка сказала:

— Отойдем туда, к витрине. Пусть не думают, что мы их ждем.

Парни подошли вовремя. Валерка с неизменной своей спутницей-гитарой, на этот раз в кепке, нахлобучил ее на самые уши. У Андрея через плечо сумка на длинном ремне. С такими ходят туристы.

Они не заметили Томку и Ритку сначала, видимо, сами только что увиделись. Андрей спросил:

— Как жизнь?

— Валерка сделал глуповато-отрешенную физиономию:

— Бьет ключом и все по голове.

Томка хихикнула от восторга.

Ритка поймала на себе взгляд Андрея. Не угрюмый, исподлобья, как всегда, а как бы ожидающий. Вот перед кем ей стало неловко за свое старомодное одеяние! Но Андрей даже и внимания не обратил, во что и как она одета. Пристально вгляделся в лицо, и от этого его взгляда потеплело в груди.

А Андрей деловито обвел взглядом уже всех.

— На Еловку? Махнем до конечной, а там будет видно.

Ритка столько ждала этой субботы, этой поездки! Все казалось, она будет какой-то необыкновенной. А все получилось довольно буднично. Хотя…

Сошли с трамвая и после недолгого спора, в котором, как всегда, взял верх Андрей, а Ритка помалкивала, потащились по лесу. Это был сосняк, густой и мрачный. Тонкие черные стволы стояли так тесно, что между некоторыми деревьями было и не пройти. Подлеска совсем не было, земля сплошь усыпана старыми черными шишками. Потом впереди посветлело, вышли на опушку, поросшую осинником. Голые, без листвы, деревья зябко вздрагивали. Или только так казалось, потому, что ветки у деревьев были тонкие и слабые?

Тут как раз из-за облаков выглянуло солнце, и Валерка тотчас шлепнулся на землю, усыпанную опавшей листвой.

— Робя, привал!..

Андрей только оглянулся на него и не замедлил шага. Он привел их в ложбину, поросшую ельником. Ритка и не знала, что в окрестностях города растут такие старые ели, хвоя висела на ветках клочьями. Ели развернулись полукругом, словно загораживая собой вход на лужайку, открытую солнцу. На лужайке тут и там стояли хорошенькие крошечные елочки. Будто игрушечные, до того они были правильной формы.