Ритм наших сердец

Итан, конечно, сразу это услышал. Итан всегда все слышал.

– Что случилось, Саммер? Что-то произошло? Кому отполировать морду? Если это Ксандер, передай, что я задолжал ему еще один перелом носа. И он в курсе, за что.

Его слова заставили меня против воли рассмеяться, и у меня началась икота.

– Не думаю, что смогу, Итан, – прошептала я, икнув в очередной раз.

– Чего ты не сможешь?

– Быть нормальной.

– Нормальность переоценивают, Саммер, тебе это известно, – подбодрил Итан. Я лишь грустно икнула. – Хочешь рассказать мне, что случилось? – предложил он.

Я снова икнула, уже открыв рот, чтобы довериться Итану, как делала с самого детства, но слова будто застряли у меня в горле. Я не могла поделиться с Итаном, почему грущу. Ведь самое ужасное даже не то, что я рыдала не из-за Коула или поцелуев, а пришедшее вдруг понимание, что я вот-вот… влюблюсь. И именно в Габриэля Блейзона. Имела ли когда-нибудь моя жизнь меньше смысла?

Что бы ни случилось, мне следовало убить, сжечь и похоронить эти чувства. Именно в таком порядке. Я не могла – а главное, не хотела – никому рассказывать о своих нынешних переживаниях. И меньше всего мне хотелось сообщать об этом Итану, причиняя ему даже большую боль, чем себе.

– Терпеть не могу этот шумный мир. Я неудачница, – прошептала я наконец.

Итан издал вздох, полный сострадания, и я с дрожью закрыла глаза. И пусть испытывала угрызения совести за то, что не сказала правду, но тем самым я спасла нашу дружбу.

– Мне стоит вернуться домой, – продолжила я. – Да, возвращаюсь домой. – Снова я икнула. – Ты с самого начала был прав, Итан. Это была плохая идея. Я не разбираюсь в этом мире. Я не нормальная и никогда ею не стану. Я должна…

– Ты можешь делать все, что захочешь, Саммер. Я буду счастлив, если ты вернешься, но если ты так поступишь только потому, что действительно этого хочешь. Не потому, что напугана или не видишь другого выхода. Все остальное нечестно ни по отношению к тебе, ни по отношению ко мне, – проговорил друг, полностью сбивая меня с толку.

– Почему ты такой мудрый, Итан? – спросила я едва слышно.

Он грустно рассмеялся.

– Я не знаю, что произошло, Саммер, но думаю, что ты тоже оказалась права. Я бесконечно скучаю по тебе, но нам обоим нужен этот тайм-аут, чтобы выяснить, чего мы хотим. А добиться этого никогда не бывает легко.

– Это ужасно, – пробормотала я.

– Ужасно, – согласился со мной Итан, – но я хочу, чтобы ты знала одно, Саммер: я горжусь тобой. – Его голос с каждой секундой становился все более хриплым. – Ты не представляешь, как сильно горжусь. Ты вынуждена бороться со множеством страхов и болью, но у тебя хватает смелости смотреть жизни в лицо, и поэтому я люблю тебя, – тихо прошептал он, этими словами словно укутывая меня в мягкое и теплое одеялом. На моих губах тут же расцвела слабая улыбка.

– Я тоже люблю тебя, Итан, – отозвалась я.

В тот же миг из-за двери донесся сдавленный звук, за которым последовала едва сдерживаемая ругань. Я изумленно подняла взгляд и едва успела заметить темную шевелюру Габриэля, прежде чем она исчезла из поля зрения.

– Саммер? Ты еще тут? Что-то случилось? – послышалось из трубки.

Я закашлялась и оторвала глаза от двери. Мне следовало запереть это чувство. Как можно глубже в моем сердце.

– Нет, – я снова откашлялась, – ничего не случилось.

21

Около шести утра объявили наш рейс в Лас-Вегас. Рядом со мной облегченно вздохнула Пейтон и убрала с лица спутанные локоны, затем встала с неудобного кресла в зале ожидания и схватила свой чемодан. Мы все повторили за ней, причем Ксандер выглядел так, словно продолжает спать. Питер неправильно застегнул рубашку, а Габриэль… мне было все равно, как выглядел Габриэль, потому что я игнорировала его. Последние три дня я провела в отеле, лечила свое похмелье и держалась подальше от фестиваля, как будто там эпидемия чумы.

Перед неизбежным совместным полетом я только один раз столкнулась с Габриэлем в коридоре отеля. После секундного шока мы избегали зрительного контакта в обоюдном молчании и держались друг от друга на таком расстоянии, насколько позволял коридор. Как и в Нью-Йорке, нашу группу отправили первой. Кельвин пояснил, что молодые диджеи еще не заработали, чтобы выступать в прайм-тайм. Вероятно, он имел в виду, что мой брат, Габриэль и Питер еще не были достаточно известны, а пока только разогревали международных звезд, которые выступали после них. Никто из парней, похоже, не возражал, в конце концов, каждый из них имел огромную аудиторию. Ксандер и Габриэль соревновались между собой по количеству гостей, но мне казалось, что Габриэль впереди.

Стюардесса, которая проверяла наши авиабилеты, выглядела такой же усталой, как и все мы. Никто не испытывал желания болтать. Наши шаги эхом отдавались по узкому металлическому проходу, в конце которого ждал самолет. Мы летели бизнес-классом, что немного подняло мне настроение. По крайней мере, до тех пор, пока стюардесса не проводила меня до моего места.