Ритм войны. Том 2

– Скорее, я вас предупреждаю. Я намеренно поставил Норку командовать нашими военными, чтобы отойти в сторону и заняться более… духовными делами. Ясна и Шут готовят договор, который я смогу представить Вражде, как только мы заставим его снова поговорить со мной. Пока мы не справимся с этим, мне нужно что-то сделать, чтобы помочь. Я хочу привлечь Ишара на нашу сторону – а потом посмотрим, сможет ли он научить меня, как восстановить Клятвенный договор, и помочь мне спасти Уритиру.

– Ну, – Янагон взглянул на Нуру. – Быть союзником алети… интересно. Что ж, да пребудет с тобой благословение Яэзира.

«Яэзир мертв», – подумал Далинар, но промолчал.

Затем Ясна взяла бразды правления в свои руки и стала объяснять договор, который она готовила для Вражды. Они с Далинаром уже говорили с королевой Фэн через даль-перо. Далинар кое-что уточнил, но в основном позволил Ясне убеждать Янагона. Ей предстояло тяжелое сражение: чтобы заставить монархов согласиться на это состязание, потребуется немало усилий.

Ясна справится, он был уверен в ней. Он все больше убеждался, что его собственным делом было узокование, Клятвенный договор и Вестники.

Встреча подошла к концу. Они договорились встретиться еще раз, чтобы обсудить дополнительные пункты договора, но сейчас Янагону предстояло присутствовать на некоторых религиозных церемониях для своего народа. Далинару нужно было подготовиться к поездке в Тукар; он намеревался отправиться туда как можно скорее.

Когда они поднялись, Янагон снова надел головной убор.

– Далинар, – произнес юноша, – мы что-нибудь знаем о Крадунье? Она осталась в башне.

– Каладин сказал, что другие Сияющие без сознания. Это, вероятно, относится и к ней.

– Может быть. Она часто делает то, что не должна. Если будут новости, сообщи мне, пожалуйста.

Далинар кивнул и вместе с Ясной покинул дворец Янагона. Внешне здание могло выглядеть так же обыкновенно, как и любое другое в военном лагере, но это был именно дворец.

Сзет дожидался Далинара, кое-что держа в руках, как ему было приказано. Далинар забрал у него большую книгу – устрашающего размера, хотя и знал, что она короче, чем кажется. Бумага внутри была покрыта корявыми строчками, состоявшими из неприлично крупных букв, выведенных его собственными толстыми пальцами.

Он протянул книгу Ясне. Он разрешил делиться черновиками, отрывками – и к этому времени они разошлись по всей коалиции. Однако он не считал книгу законченной, пока в начале этой недели не внес последние изменения.

– «Давший клятву»? – спросила Ясна, жадно хватая том. – Готово?

– Нет, но я свою роль сыграл. Это оригинал, хотя письмоводительницы сделали копии после моих последних переделок. Я хотел, чтобы у тебя был тот экземпляр, который я написал сам.

– Ты должен гордиться, дядя. С этим томом ты творишь историю.

– Боюсь, ты обнаружишь там большей частью религиозную чепуху.

– Идеи нельзя записывать в бесполезные просто потому, что они связаны с религиозным мышлением. Почти все древние ученые, которых я почитаю, были религиозны, и я ценю, как их вера сформировала их, даже если не ценю саму веру.

– То, что ты говорила о надежде на собрании… Я обеспокоен, Ясна. Но возможно, в хорошем смысле. Кто в мире станет оспаривать такую фундаментальную идею, как надежда? И все-таки, поскольку мы все принимаем ее как жизненно важную вещь, мы не пытаемся ее осмыслить. Понять, что она на самом деле значит. В отличие от тебя.

– Я стараюсь. – она оглянулась на дворец Верховного. – Скажи-ка… Не слишком ли я стараюсь утвердиться в качестве полководца? Я чувствую, что это важный прецедент, как и эта твоя книга, но… Я стреляю чересчур метко, да?

Далинар улыбнулся, затем накрыл ее ладонь своей.

– Мы открываем новый мир, Ясна, и путь перед нами лежит темный – наша задача принести свет. Простительно время от времени спотыкаться о невидимую почву. – Он сжал ее руку. – Мне бы хотелось, чтобы ты кое-что для меня сделала. Все великие философские тексты, которые я читал, снабжены примечаниями.

– Да, насчет этого…

Он был не единственным, кто с потрясением обнаружил, что на протяжении веков спутницы мужчин оставляли комментарии друг для друга. Текст, надиктованный мужчиной, часто скрывал мысли его жены или письмоводительницы, которые никогда не высказывались вслух. Целый мир, потаенный от тех, кто думал, что правит им.

– Я бы хотел, чтобы ты написала примечания для «Давшего клятву», – продолжил Далинар. – Доступные. Пусть их прочитает любой, кто захочет.

– Дядя? – спросила Ясна. – Я не уверена, что эта традиция должна продолжаться. С самого начала она была сомнительной.

– Я нахожу, что идеи, предлагаемые в примечаниях, очень важны, – возразил Далинар. – Они меняют понимание прочитанного. История пишется победителями, как многие любят говорить, но, по крайней мере, у нас имеются мысли очевидцев, думавших иначе. Я хотел бы знать твое мнение о том, что написал.