Ритмы истории

В этих противоречиях есть своя логика, она, естественно, накладывается на другие черты этого периода — прежде всего плюрализм и терпимость в различных сферах. Новый популизм пытается примирить всех, а это чревато противоречиями. Официально признаются многие крамольные идеи периода конфронтации. Они еще трудносовместимы с реальной системой общественно-политических отношений, но уже вполне соответствуют настроениям в обществе.

Народ устал от противоборства. Руководство страны в этих условиях старается идти навстречу самым разнообразным пожеланиям, но идти осторожно, чтобы не ущемить интересов ни одной из сторон. Поиск согласия в этот период не дает возможности проводить радикальные реформы, многое лишь декларируется, но уже сами эти обещания — достижение, равно как и долгожданная стабильность, повышение благосостояния населения. Именно в этот период стремление руководства совпадает с прежними призывами радикальной оппозиции — преодолеть отчуждение человека от собственности и власти: «Да, нужно вновь сделать французов индивидуальными владельцами Франции» — один из основных лозунгов В. Жискар д'Эстена (Жискар д’ Эстен В. Власть и жизнь. М., 1990. с. 316).

Это — заря будущей эпохи интеграции. Уже сейчас социальная структура общества претерпевает подспудные, но немаловажные изменения. На место официальных отношений «начальник — подчиненный» приходят более личные, можно сказать семейные, отношения. Коллектив передовых производств Японии, Швеции, США и даже иногда России все более превращается в единое целое, где исчезает четкая грань между начальником и подчиненным, собственником и работником. В то же время сам работник становится все более самостоятельным в принятии решений, а начальник начинает обслуживать его экономические нужды. Отталкиваясь от поиска эффективных форм организации производства, семейные, личные отношения проникают во все сферы экономики и даже в политику. В то же время они имеют и оборотную сторону: мафиизацию общества — возможно, самую большую опасность XXI века, если не считать экологических проблем.

Многочисленные идейные течения и формы собственности, рожденные в эпоху конфронтации и смятые железным XX веком, должны сблизиться и заложить фундамент нового, стабильного, хотя и недолговечного общества. Возможно ли это? Почему нет — обратимся хотя бы к политическим доктринам, внешне непримиримым, но вполне совместимым (даже если исходить из их собственной внутренней логики).

Сейчас наша страна отказывается от идеи коммунизма. Впрочем, от коммунизма ли? Согласно официальной доктрине и учениям коммунистических идеологов (начиная с XIX века) коммунизм — это общество без государства, общество самоуправления и равных экономических возможностей (т. е. общество без эксплуатации). Остальное — вторично. За коммунизм выступали, например, анархо-коммунисты, не разделявшие ни идеи диктатуры пролетариата, ни методов разрушения капитализма, которые использовали большевики. Недаром крестьяне, спасаясь от «военного коммунизма», собирались под знамена анархо-коммуниста Нестора Махно. Большевики, мечтая о коммунизме, в силу тоталитарной структуры своей партии и иезуитского характера политической стратегии и тактики, шли в прямо противоположном коммунизму направлении — укрепляли государство и неравенство. Идеи коммунизма никогда в России не были воплощены, Ленин их использовал для привлечения на свою сторону сплоченных люмпен-пролетарских масс, которые требовались для завоевания и удержания власти.[37]

Виновата ли в этом коммунистическая доктрина? Отчасти да: она содержит в себе немаловажное положение об общественной собственности, которую можно толковать и как собственность многих обществ тружеников (коллективная собственность), и как всенародную собственность всех (т. е. ничью) или как имущество государства (т. е. начальников). Столь удобная для подмен теория очень пригодилась тем, кто в момент катастрофы взялся строить новую империю. Потом коммунистическая теория была принесена в жертву режиму, как и поверившие Ленину пролетарии и интеллигенты. Но и сам по себе коммунизм словно тащит людей к авторитаризму. Анархо-коммунизм того же Н. Махно делает этого ветерана борьбы с коммунистами сторонником одного из наиболее авторитарных течений среди российских анархистов-эмигрантов.

В дальнейшем коммунистическая идея может эволюционировать в идеологию самоуправления, максимального развития демократии, поисков путей к социальной справедливости и сбалансированности. Кстати, так оно в большинстве случаев и происходит в Европе. Но для этого коммунистам необходимо пройти через покаяние и отказ от таких своих идей, как диктатура пролетариата и т. п.[38]