Ритмы истории

Статья В.Нойзера написана хорошим немецким языком ( Hochdeutsch), стиль ясный, лишенный всякого намека на заумность, чем, к сожалению, страдают многие философы. Конечно, при переводе красота слога пострадала. Чувствуется, что идея циклического развития общества глубоко захватила автора. Сама по себе эта идея не нова и уже длительное время конкурируют концепции циклического и линеарного ( в прогрессистском или регрессистском вариантах) существования общества. Новизна концепции В.Нойзера видится в следующем. Во–первых, исследуется механизм превращения посттрадиционного общества в новое традиционное, причем в основе этого преобразования социума в свою противоположность лежат не столько войны, экономические спады или социально–классовые конфликты, а постепенные сдвиги в общественном и индивидуальном сознании, в ментальной сфере и эта ментальная революция приводит к коренной ломке картины мира, устоявшихся ценностей и образа самой истории. Во–вторых, автор дает оценку той стадии, на которой, по его мнению, находится современное общество и прогнозирует вектор его развития. Такой прогноз может иметь большой терапевтический эффект, поскольку дает возможность упредить или хотя бы смягчить негативные последствия очередной трансформации общества, его перехода в новую фазу бытия.

История общества — открытая книга, конец которой не знает никто, а предсказания проблематичны, ибо нет заранее заданной линии развития, а есть деятельность людей, а значит имеет место вариативность возможностей или, как выражался Луи де Бройль, «волна вероятностей». Оттого такая полифония голосов в исторической науке и в философии истории. Не лишне поэтому сравнить концепцию В.Нойзера с историческими эскизами его французских коллег, прежде всего с образами истории Пьера Шоню и Мишеля Фуко.

Благодаря работам, созданным обоими французскими мыслителями по истории европейской цивилизации, обновилась историческая мысль, и зафиксированы новые черты в образе истории. Оба предложили оригинальную историософскую концепцию, исходя из различных историографических установок, но положительно оценивая результаты интеллектуального творчества друг друга. Сравнивать их тем более интересно, что шли они к своим достижениям с противоположных сторон творческого процесса.

Пьер Шоню (р. 1923 г.) получил известность в конце 50–х годов благодаря фундаментальным исследованиям по экономике Испании ХУ1–ХУШ вв., а затем — громадной по объему и значению работе «Севилья и Атлантика». Ученик Ф. Броделя, он стал основоположником школы так называемой количественной или «серийной» истории, акцентирующей внимание на тех уровнях исторической реальности, которые поддаются измерению и статистической обработке. Впрочем, применение математических методов к осмыслению фактографии характерно было и для самого Фернана Броделя, в особенности для второго тома его уникального труда по истории материальной цивилизации[1].

После создания ряда монографий, посвященных истории Франции, Испании, Португалии, доколумбовой и Латинской Америки, Шоню покидает область чистой истории и занимается философией истории. Начиная с «Истории воображения» (1980). он выпускает целую серию, к сожалению пока не переведенных исторических трудов: «Во что я верю?», «История как социальная наука», «Религиозное сердце истории», «Свобода», «Апология посредством истории» и ряд других. Франция приобрела крупнейшего историософа. проделавшего путь от конкретной научной дисциплины, т. е. гражданской истории, к философии.

Мишель Фуко (1926–1984) проделал обратный путь: от философа — к историку. Будучи известным представителем французского структурализма, в 60 — 80–е годы он создает ряд трудов, которые ориентированы на историческую проблематику: «История безумия в классическую эпоху» (1961), «Рождение клиники. Археология взгляда медика» (1963), «Слова и вещи. Археология гуманитарных наук» (1960), «Археология знания» (1969), «Надзор и наказание» (1975), «История сексуальности» (т. 1: «Воля к знанию» — 1976, т. 2: «Пользование наслаждениями» — 1984, т. 3: «Забота о себе» — 1984)[2]. В 60–е годы им преимущественно исследуется «археология знания», а ключевой работой является «Слова и вещи», в 70–е годы — «генеалогия власти», а трудами — «Надзор и наказание» и первый том «Истории сексуальности», в 80–е годы — «эстетика существования», чему посвящены второй и третий тома «Истории сексуальности». В результате, никогда не покидая философию и в то же время, выходя за ее рамки, Фуко занял особое место в ряду самых значительных фигур западной мысли, предложив неповторимый вариант исторического познания.