Риторика либеральной империи. Алгоритмы гуманитарного развития

Немарксистский взгляд на вещи, чуждый экономического детерминизма, или, хотя бы, осознающий его границы, в социально-экономической области начинался со взглядов Вебера и зафиксирован такой его парадигматической вещью, как «Протестантская этика и дух капитализма». Однако, перед Вебером не стояла задача СОЗДАНИЯ ДУХА КАПИТАЛИЗМА, он лишь фиксировал немарксистское обстояние дел в среде реального бытия. ЗАДАЧА НОВОЙ РОССИИ, как БАЗОВАЯ ЗАДАЧА МАТЕМАТИЧЕСКОГО РУССКОГО ЛИБЕРАЛИЗМА ПРЕДПОЛАГАЕТ ВЫРАБОТКУ РУССКОЙ ЭТИКИ, как МЕТОДОЛОГО-МЕТОДОГРАФИЧЕСКОГО ОСНОВАНИЯ СТАНОВЛЕНИЯ НОВОГО РУССКОГО КАПИТАЛИЗМА. Основоположением Русской этики выступает теоретическая концепция математического человека, как резюмирующего смысла русской истории. Теоретическая концепция математического человека есть субстанциальная концепция, концепция спинозистского рода. В полемике с марксизмом, да и в общем существе истории мышления в целом, социологическое объяснение является недостаточным условием выработки истинной концепции развития, опирающейся на истинные смысл и представление истории. Создание теоретической концепции математического человека – это задача уровня Спинозы, недостижимая для Маркса - по его собственному признанию. Спиноза создал «геометрическую этику», в которой этические императивы показывались, как «естественные схемы» субстанциальной организации сущего на основе единой субстанции – природы. Субстанциальный анализ стал впоследствии главной причиной, истоком возникновения первого исчисления, первой рациональной победы бытия над временем, исчисления бесконечно малых («флюксий») Ньютона-Лейбница, возникновение которого связано с лейбницевской монадологией, как методологией субстанциального анализа. Субстанциальное значение математической сущности человека субстантивирует, проясняет в среде оснований и его политическую и экономическую субстанции. Язык является общим субстанциальным основанием человека, как некоторого бытия, располагающего некоторым временем в аспекте, в акциденции победы этого бытия над этим временем. Риторика, таким образом, является истинной, универсальной, единой Этикой. Русская риторика, располагающая божественном происхождением Русского языка, есть та самая Русская Этика, которая является единым, сквозным основанием институциализации Новой России. Русский математический либерализм является основанием здания нового русского капитализма. Русский институт возникает из субстанции Русского языка. Таким образом, русский институциализм есть новая форма институциализма. Институт в традиционном понимании схватывается, как ограничение, граница рыночных реалий. Институциализм во многом возникал, как плод марксистской социологической критики всевластия рыночных сил. Русский институциализм есть возрождение эллинизма, и он заглубляет понимание сущности института, движется к пониманию более фундаментальному, нежели понимание институтов, как институциально-рыночных ограничений. Хайдеггер пишет так: «Обычно, мы полагаем, что границы – суть то, около чего нечто прекращается. Но границы – согласно древнегреческому смыслу – всегда являются характером собирания, а не отрезания. Граница является тем, исходя откуда и в чем нечто начинается, распускается в качестве того, что оно есть. Тот, кому такой смысл границы остается чуждым, никогда не будет способен рассматривать греческий храм, греческую статую, греческую вазу в их присутствии… Граница не отвергает, она выдвигает облик в свет присутствия и несет его».

Я бы добавил, что тот, кому задача увеличения ВВП представляется более приоритетной, нежели задача институциализации, не способен оценить истинную математическую красоту действительного экономического роста, как «чистого из-себя-распускания и сияния». Путь действительного экономического роста, высвобождающего скрытые и несокрыто-самостные силы математической сущности человека, - это сквозной путь человека, а котором Аристотель говорил так: «Но существует путь (к бытию сущего) и он таков по своей сути, что ведет от чего-то более близкого нам, потому что именно для нас оно более явное, к тому, что (потому что оно распускается из себя самого) является чем-то самим по себе более явным и в таком смысле чем-то уже прежде доверенным нам».

Институт, как институт развития – это «бытие, как что-то более явное из себя самого». «Вне зависимости от того, рассматривается ли нами оно специально или не рассматривается, оно уже светится; ведь оно светится уже даже тогда, когда мы испытываем то, что является только для нас более явным, то есть то или иное сущее, каковое показывает себя только в свете бытия» (Хайдеггер).

Институт развития есть языковое представление о человеческом бытии. Совокупность институтов развития образует либерально-церковный портал, сферу, внутри которой математический человек живет, живя истинной, живой жизнью внутри языкового бытия.