Риторика повседневности. Филологические очерки

Все факты речевого поведения опираются на существующие механизмы речи — так, существование метафор и метонимий предполагает, что в речи существуют механизмы переносных (по сходству или по смежности) наименований предметов и действий, а это в свою очередь предполагает, что в языке существуют семантические поля и что границы этих полей релятивны — например, лес в разных своих значениях попадает и в поле «природы», и в поле «строительства», то есть культуры. Использование в речи созвучий, неважно — рифм или не рифм, основано на том, что в языке частичное или даже полное сходство звукового состава двух и более слов не предполагает их семантической близости. При этом, по крайней мере в большинстве индоевропейских языков, вероятность, что у слов с созвучным исходом нет никакой смысловой общности, особенно высока, как высока и вероятность, что у них имеется тот или иной общий словообразовательный формант — отсюда в перспективе как сама возможность рифмовать, так и относительная простота подбора суффиксальных и флективных рифм. Однако рифмованная поэзия появилась относительно недавно, а невольное или вольное сближение слов через сходство их звукового состава было возможно всегда — эти явления именуются соответственно паронимия и парономасия.

Паронимией называется частичное звуковое сходство слов (хотя бы и однокоренных, но вовсе не непременно) с различной семантикой, дающее повод для речевых ошибок: скажем, русское видится и видеться или английское sun и son. Сознательное использование слов-паронимов (тут примером может служить любой каламбур, хоть какое-нибудь «наткнулся на сук» из анекдота о Штирлице) называется парономасией, и рифма, в сущности, является частным случаем парономасии, так как основана на звуковом сходстве слов; точно так же, соответственно, можно квалифицировать и рифмоподобные созвучия. Конечно, при неглубокой флективной рифме или таком же созвучии вроде былое/золотое или почтовых/родных парономастический компонент подавляется слишком явным синтаксическим параллелизмом, но все же это прежде всего парономасия, так как сам по себе синтаксический параллелизм («гуляли и беседовали», «золотые и серебряные») созвучия не обеспечивает. В английском языке, впрочем, флексий почти нет, так что рифмы и рифмоподобные созвучия могут получаться почти только чисто парономастическим способом, что особенно заметно при созвучии коротких (одно- или двусложных) слов вроде niger/tiger или ride/inside из известного лимерика о юной уроженке Нигера.

Rhyming slang основан почти исключительно на созвучиях существительных, из которых по крайней мере одно принадлежит к числу обиходных слов, содержащих не более двух слогов, так что созвучие выходит точным и богатым: thirty-first of may — «gay», Dushess of Fife — «wife», Jack the dandy — «brandy». May и «gay», Fife и «wife», dandy и «brandy» — все это несомненные паронимы, но, разумеется, не такие, которые могут послужить поводом для речевых ошибок, а такие, которые используются в парономасии, частным случаем которой является, как сказано, рифма, чем и объясняется явствующая из названия ассоциация слэнга кокни с рифмой. Тем не менее используемый rhyming slang’ом прием — не только не рифма, а нечто, едва ли не прямо ей противоположное.

Действительно, если парономасия есть любое намеренное сближение двух и более слов со сходным звуковым составом, то реализация парономастического принципа обычно выражается в сближении двух и более паронимов, в результате чего и возникают рифмоподобные созвучия, аллитерации и рифмы, которые присутствуют и соседствуют в тексте, образуя тот или иной звуковой рисунок. Во всех этих случаях можно говорить о преднамеренном паронимическом совмещении, когда паронимы располагаются в тексте гораздо ближе и/или упорядоченнее, чем в обычной речевой последовательности, где они никаких фигур не образуют. Но в rhyming slang’е сближения паронимов не создают фигуры из двух созвучных слов («рифмы» эти существуют лишь в словарях), а имеют своим результатом преднамеренную замену одного слова другим — точно как при речевой ошибке, когда вместо одного слова произносится или пишется другое. Значит, в данном случае парономастический принцип реализуется в паронимическом замещении — при том, что замещающий пароним может затем опускаться.

Замещение одного слова другим словом или словосочетанием для речи является своего рода нормой, однако выбор замещающего слова происходит обычно по смысловому признаку (скажем, метафорическому либо метонимическому), реализуемому со множеством вариаций. Тем не менее, если преднамеренное паронимическое замещение, пусть редкое, все-таки возможно, хочется найти тому еще хотя бы один, пусть скромный, пример. И, представляется, такой пример есть.