Ритуал

– Думаю, мы должны съесть два батончика вечером, с кофе и большим количеством сахара. Газа хватит еще на одну ночь и утро. У каждого останется в резерве по батончику, плюс шоколад, если потребуется. – Он не сказал «на завтра», хотя глядя на ущелье, начал понимать, что им придется провести еще одну ночь под открытым небом. Когда двое будут нести вахту, а спать – кто-то один. При этой мысли ему стало трудно дышать. Но вывод, что есть угроза остаться здесь еще на одну ночь, напрашивался сам собой.

В каждом батончике было 183 калории. Съев два сейчас и два потом, они не наскребут и 1000 калорий на брата. А впереди – часы ходьбы в холоде и сырости, требующие невероятных усилий.

– Это были мои последние два, – равнодушным голосом сказал Фил, глядя на свои грязные ладони.

Люк посмотрел на лохматую голову Фила и сглотнул.

– Надеюсь, это была шутка?

– Дружище, мы сжигаем здесь кучу гребаных калорий, – огрызнулся Дом. Несмотря на усталость, у него осталась энергия на какие-то понты.

– А потом что вы будете есть?

– Твой шоколад, – сказал Дом, с напряженным лицом выслушав претензию.

– Мой?! Вы что, свой уже съели?

Дом кивнул. На его лице не было и тени стыда или сожаления. – И я все еще голоден.

Люк отвернулся и молча уставился на другую сторону лощины. Он переберется туда минут за двадцать или меньше. Эта мысль его взбудоражила. Он решил, что лучшим в данной ситуации вариантом будет вернуться к первоначальной стратегии, которую они обсуждали с Хатчем накануне вечером.

Если он бросит оба рюкзака с палаткой и вложит в поход все оставшиеся силы, сможет непрерывно идти до девяти часов вечера, пока не стемнеет. Идти дальше будет опасно. У него останется целых восемь часов ходьбы, беспрепятственной и необремененной этой парочкой. Он сумеет выбраться из леса уже вечером, если пойдет в правильном направлении. Фила и Дома он может оставить здесь, в палатке, рядом с какой-нибудь заметной деталью, видимой с воздуха. Вода у них есть. Еды нет, но кто в этом виноват? Им просто нужно тепло закутаться, залезть в спальные мешки и по очереди дежурить. Может быть, развести костер.

Если они переживут эту ночь, завтра им придется провести здесь еще одну. Потому что даже если он выберется из леса в тот же вечер, минимум день уйдет на поиски дороги или поселения и организацию помощи. Две ночи без еды, один травмирован. Смогут ли они развести костер? У них есть зажигалки, но вокруг нет сухого дерева на растопку. Дождь шел четвертый день подряд. Понадобится несколько часов, чтобы собрать подходящие для костра дрова. А к завтрашнему утру газ кончится.

Люк лихорадочно перебирал в голове разные сценарии, затем перешел к детальному рассмотрению возможных последствий каждого. Разбирая и отвергая их один за другим, он понимал, что лучший шанс на спасение – выбираться в одиночку.

– И что теперь? Как мне перебраться через это гребаное ущелье? – В голосе Дома слышалась нотка обвинения.

– Может… – тихо начал Люк.

– Может, что?

– Может, вернемся к изначальному плану?

– Изначальному плану? Изначальный план был выбираться отсюда как можно быстрее, никуда не сворачивая. А разве до сих пор мы не следовали изначальному плану?

В его голосе звучал сарказм. Опять сарказм. Кончится он когда-нибудь? Ковыляет еле-еле со своим бесполезным коленом, критикует и вечно жалуется. Люк – его единственный шанс на спасение, а он продолжает так себя вести.

– Вам не понравится то, что я собираюсь предложить.

– Я бабки на это поставлю, а, Филлерс?

Фил выглядел растерянным.

– Что?

– Он думает свалить. Верно? И просто бросить нас здесь.

– Послушай…

– Не могу поверить, что ты даже рассматриваешь такой вариант.

Люк поджал губы.

– Если бы вы могли нормально идти, разве мы сидели бы сейчас здесь?

– Что? – Дом покачал головой с отвращением. – Я – никогда. Хотя не знаю, почему я удивлен. Ты забираешь карту и все время корчишь из себя Хатча. Заводишь нас еще глубже в глушь. А когда достигаем этого кратера, собираешься просто бросить нас. И это после того, как мы утром согласились, что нужно держаться вместе.

– Вот именно, Люк. Вот именно, – выпалил Фил с настойчивостью, вызвавшей у Люка замешательство.

– Это не так.

– А мне кажется, что именно так, на хер. Каждый за себя, да? Ну, продолжай. Тогда пошел на хер!

– Послушайте…

– Да я устал уже слушать. Сперва яркие идеи Хатча, который дал себя убить, сейчас твои. А мы все еще здесь. Заблудились. Потерялись, черт тебя дери. – Голос Дома сорвался на хрип. Люк всеми фибрами своей измученной души желал, чтобы он замолчал. Боже, пожалуйста, прекрати!

Люк встал. Дом вздрогнул. Фил напрягся. Они подумали, что он кинется на них. Почему? Он же не такой. Или такой? Он бросает их потому, что они ему мешают, или он действительно хочет всех спасти? Может, Дом прав, и он лишь пытается обосновать свое эгоистичное желание выжить? В экстремальных условиях инстинкт самосохранения берет верх. Пришло время обрубить канат или пойти ко дну вместе с ними. Он уже не знал, где правда.