Ритуал

Свои возможности я оценивала трезво. Это танцевальное волшебство мне не повторить никогда и за десять декад упорных тренировок, в отличие от юной девы, мои способности были очень скромными.

И – некогда тратить на это время, меня ждали плетения.

***

Ликас появился внезапно, и я досадливо вздрогнула, выдернув руки из прохладной озерной воды. Сегодня я увлеклась, тренируясь беспощадно, и у меня свело пальцы.

Он оставил меня одну почти на декаду, и всё свободное время я посвящала плетениям, занимаясь весь день. Чувствовала – прорыв скоро, ещё немного и преодолею плато, поставив свой личный рекорд скорости.

– Какие чары?

Я удивилась – Ликас проявил интерес первый раз к чему-то, помимо своих заданий и гор.

– Стазис и…, – два воздушных лезвия вспыхнули в воздухе, замерев рядом с Наставником.

– Стазис не удержит сильного Высшего, – констатировал он спокойно прописные истины.

– Мгновение, – пояснила я. – Слабого остановит, сильного замедлит, нужно время, чтобы сбросить. Пары мгновений мне хватит и…, – лезвия чиркнули, почти коснувшись запястий Наставника, и послушно вернулись ко мне. – Мало кто способен удерживать щит и снимать стазис одновременно.

Пальцы снова свело, и я с шипением сунула руки обратно в прохладную воду.

– У вас это… порицается, – помолчав, выдал Ликас с нечитаемым лицом.

– Порицается что? Защищаться слабому? – фыркнула я.

– Не играй словами, Вайю.

– Слова тоже оружие, Наставник, – я склонила голову набок и нежно улыбнулась. – Тембр голоса, темп, интонации, жесты, дыхание… и даже улыбка. Если ты – слабый, оружием является всё, – я вытащила пальцы из воды и сердито отряхнула. – Одежда – это оружие, которое превосходно используют женщины, правила в обществе – любимое оружие мужчин. А слабый использует только то, что может.

– Вайю…

– Одно движение и сухожилия будут перерезаны. Противник выведен из строя. Цель достигнута, – отчиталась я сухо. – Заботиться о чести хорошо, будучи живым. И когда живы все близкие. Я буду раскаиваться, долго и страстно, и даже оставлю подаяние в Храме, чтобы замолить грехи…

Ликас выругался сквозь зубы красиво, цветасто и так сочно, что я заслушалась, открыв рот. Судороги прошли – руки отпустило, и я аккуратно размяла пальцы.

– Если это всё – я продолжу тренировки…

– Нет, Вайю, – лицо Ликаса окаменело. – Аларийские методы обучения тебе не подходят. Может быть уже слишком поздно, – закончил он тихо. – Поэтому мы попробуем другой способ. Идем, – Наставник поднялся и протянул мне руку.

Ладонь Ликаса была теплой, крепкой и очень мозолистой. Надежной, как Лирнейские горы. Я ухватилась, мир завертелся вокруг, и мы покинули берег озера.

***

«Невозможно…».Тихий голос отца звучал обреченно.

«Так сделай это возможным, Юст. Сделай», – сильный голос мамы, точно как на старых записях, звенел от слёз. «Плевать, что они сказали – невозможно! Моя дочь должна жить… и мы назовем её Вайю, если они помогут…».

…

«Невозможно…». Это дядя, и я никогда не слышала, чтобы он был потрясен настолько. «Я не смогу, Юст, я просто не справлюсь… меня не готовили…».

«А больше никого нет, Каст. Никого, кроме тебя…», – отвечает отец совершенно спокойно, подкидывая меня на коленке. Мне нравится – я смеюсь, отец не часто уделяет мне столько внимания.

…

«Не-воз-мож-но», – звонкий голос Акса смеется. «Глупая маленькая белка не знает, что не может заклинать. Вайю – белка, Вайю – белка, Вайю – белка…».

«Возможно! Я буду как ты», – я топаю ногой и начинаю бегать за долговязым братом, который дразнит меня, высоко подняв флейту на вытянутой руке.

…

– Невозможно, в сложившихся обстоятельствах… ты и сама всё понимаешь, – Квинт аккуратно стягивает с моих похолодевших пальцев фамильное кольцо. – Помолвка аннулирована.

…

Невозможно, Блау! – охрипший Нике пытается перекричать ветер. Он простыл на прошлой декаде и так и не вылечился. – Их слишком много, мы не вытащим всех!

– Заткнись и делай, Сакрорум! Просто заткнись и делай!

…

– Невозможно, – голос целителя пропитан страхом и обреченностью. – Она слишком долго провела в пещерах, яд уже подействовал…это будет чудом...

– Значит, будет чудо, или это последнее, что вы сделаете в этой жизни, – голос дяди привычно холоден и хочется втянуть голову в плечи и признаться сразу во всех грехах.

…

– Невозможно, – в пыточной за стенкой кричат, но эту фразу я слышу отчетливо. – Она не доживет до утра.

…

– Она выжила после вчерашнего? – знакомый голос с удивленными интонациями над головой. Я не могу дышать от боли, тело не слушается, я уже не чувствую пальцев и холод ползет выше, к центру источника.

– Все возможно, если это Блау, – второй, с угодливыми интонациями, я не знаю.

– Продолжить эксперименты, – говорит первый. Хруст соломы, поскрипывание новых кожаных сапог, и пинок в плечо переворачивает меня на спину. Голова отлетает в сторону, и я даже не могу моргнуть.

Я не могу вообще ничего. Только смотреть. Видно грязную солому, решетки камеры напротив, и моя опухшая рука, с вырванными ногтями с черным браслетом-блокиратором.

– Слушаюсь!