Ритуал

Ветвь, за которую она держалась, превратилась в извивающуюся струю расплавленного металла. Из перстня «Индры», который я подарил ей на память о нашей первой «брачной ночи», растекалось золотое свечение, обволакивая мою девушку прозрачным огненным коконом. Таня, видимо, пыталась кричать, но наружу проникало только едва слышимое мычание, причем скорее удивленное, чем испуганное или исполненное боли. Я бросился к ней, попытался оторвать от Древа, но меня всякий раз с силой отшвыривало назад, обжигая. Мои ладони покрылись дымящейся кровью, а тело едва не разбил паралич. Рыдая от бессилия, я подполз к ней настолько близко, насколько мог, и наблюдал, как зловещие силы заботливо пеленают ее в пылающий саван. Похоже, девушка перестала замечать меня и все, что творится вокруг. Лицо Тани приняло умиротворенное выражение, а затем, я готов поклясться, на нем проступила улыбка.

Черты милой растворились в огне, смерч света закружил мое любимое существо, живая змеящаяся молния выскользнула из кокона и, секунду порезвившись в воздухе, шмыгнула в крону Древа. Остатки смерча взорвались снопом светящихся искр и осыпали меня золотой пыльцой. От Тани не осталось и следа. Я стоял на коленях и навзрыд плакал, омывая горючими слезами волдыри на руках. За этим меня и застал Юдин.

– Что вы тут делаете? Что за вопли? – с тревогой в голосе спросил он, приближаясь.

Что дело не ладно, он понял сразу, но догадки у него сработали совсем не в ту сторону.

– Дерьмо! – проревел он. – Ты что с ней сделал? Где Танька?

Я ничего не мог ему ответить, и он, безнаказанно схватив за волосы, принялся избивать меня. Я почти не сопротивлялся, только старался закрыть лицо руками.

– Решил-таки выполнить наказ своих хозяев, да? Принес ее в жертву? Отвечай, скотина!

– Перестань, дурак. Ты ничего не понял, – наконец очнулся я.

Он, вне себя от гнева, отбросил меня наземь. До него наконец дошло, что я сам, скорее, похож на жертву. Он рассмотрел ожоги на ногах, потом догадался, что кровь на ладонях – моя собственная.

– Что произошло? – срывающимся голосом произнес он.

– Я. Я не знаю. Ее что-то забрало. Древо забрало. Огонь унес ее, она просто исчезла.

– Что ты несешь? Какой огонь, куда забрал?

С умоляющим взором, сбивчиво и путано, я попытался объяснить ему, что произошло. Вспышка гнева сменилась недоумением и растерянностью. Он сел на землю и тупо переводил взгляд то на меня, то на костер, то на Иггдрасиль. Зато гнев пробудился во мне. Я стал молотить кулаками по земле, потом поднялся и, словно калека, доковыляв до Мирового древа, принялся методично избивать ствол. Под кожей дерева недовольно покатились судороги. Когда силы иссякли, я просто обхватил руками ствол и, стоя так, продолжил рыдать. Наконец и закрома слез опустели. Повернувшись спиной к стволу, я обратил свой взор к небу и с немым укором слал проклятия всему сущему. Край моей одежды все еще тлел. Жестокая вселенная, словно желая без помех понаблюдать за моей скорбью, уняла ветер. Иногда она любит театральные эффекты.

Не уверен, что Саня что-то понял, но, кажется, он поверил в мою непричастность к исчезновению Тани и искренность моих эмоций. Он добыл из заначки сигареты, зажег их и передал мне одну. Как нельзя кстати. Затягиваясь дымом, я обнаружил, что ступни сильно пострадали и я, пожалуй, вряд ли смогу сносно передвигаться. На руки тоже страшно было смотреть: кровь запеклась на содранных волдырях, а там, где не было ожогов, кровоточили новые ранки, возникшие, когда я сдуру дубасил Ашваттху. Почти инвалид.

Юдин быстро расправился с сигаретой и зажег еще одну, последнюю. Ее мы докурили пополам, попеременно передавая друг другу. На смену буре переживаний пришла боль, слабость и апатия.

– Не знаю, что теперь предпринять, – сказал Саня, – но нужно двигать к пещере. Время не резиновое, и нужно хоть самим спастись.

Я вяло выдал порцию трехэтажного мата, смысл которой сводился к тому, что мне теперь все равно и никуда уходить я не собираюсь.

– Не дури, – сказал он. – Надо жить. Надо шевелиться. Я уверен, что она не умерла. Здесь так не умирают. Случилось что-то, чего мы не можем понять, но мы должны принять и это. Возможно, разгадка ждет нас впереди. Значит, нужно изо всех сил пытаться добраться до нее. Вставай.

– Подожди, Сань. Дай прийти в себя.

– Жду. Но не бесконечно.

Тишину ночи прорезал звук боевого рога. Кто-то двигался в нашу сторону, и явно с недобрыми намерениями. Юдин весь подобрался и повернулся ко мне. Весь вид его говорил о том, что промедление он считает преступным.

– Знаешь, что странно? – проговорил я. – Она улыбнулась. Перед тем как исчезнуть – улыбнулась. Ей было хорошо.

Юдин поднялся и стал забрасывать костер. Неожиданно на груди у меня потеплело. Я решил, что там еще один очаг тления, однако понял, что это ожил казавшийся теперь бесполезным амулет.

– Тук-тук, – сказал он, и я понял, что на этот раз звук реален и исходит из самого амулета.

Саня встрепенулся и мгновенно привел топор в полную боеготовность.

– Можно к вам?

– Заходи. Будешь гостем на поминках.