Ритуал

Казалось, упоминание об этом сильно смутило или даже испугало профессора. Но почувствовал я это необычным способом: так, будто во мне, в местах, которые обычно называют чакрами, что-то приоткрылось, и эти эмоции испытал я сам. Я уж было решил, что развил в себе сверхъестественные способности к восприятию, но вскоре сообразил, что это просто новый вид сигнала, подаваемый амулетом. Правда, транслировал чужие эмоции он с помехами, но постепенно уровень и чистота приема стали вполне сносными. Настроился. Мне показалось даже, что сверху на волны эмоций накладывается еще один сигнал – будто сквозь густой равномерный шум пробиваются мысли профессора. Однако они были такими тяжелыми и вязкими, будто вибрация бас-гитары прямо у меня в голове. Мне стало плоховато, и амулет, среагировав на мое состояние, быстро отключил всю «экстрасенсорику». Тут я впервые ощутил странные подозрения насчет амулета, но, вспомнив о его возможностях, постарался не оформлять догадки в связные мысли и поскорее закопать их поглубже, так, чтобы я сам не натыкался на них ненароком. И наверное, может, потому, что амулет был занят, мне это удалось. Впрочем, я не боялся его, а просто хотел сделать ему сюрприз. Дабы показать, что и я на что-то годен.

– В каком смысле спасибо амулету? – неестественно незаинтересованным тоном спросил профессор.

– Ну, чисто символически, – вполне невинно улыбнулся я, почувствовав, что мой ангел-хранитель в опасности. – Варья обещал, что он принесет мне счастье и удачу. А так, как я все еще жив, то он, видно, не обманул. Работает!

В следующий миг мы оба облегченно вздохнули. Профессор, вероятно, от того, что я развеял его страхи, а я от. Короче говоря, если бы мужчины благодарили друг друга импульсами такого же ощущения, как я получил от амулета, потребность в женщинах могла бы серьезно обесцениться.

– Значит, старый Хранитель по-прежнему на месте.

– Угу. Заброшенный всеми.

– Варья очень консервативен. Придерживается сугубо нейтральной позиции. В те времена, когда нужно было выбирать, на чьей ты стороне, он так и не поменял старых убеждений. За что и находится сейчас, фактически, в ссылке. Боги надеялись, что тысячелетнее одиночество сломит его упорство. Значит, он помог тебе? А мог бы и не делать этого, памятуя о случившемся.

– Зря с ним так, – сказал я, лихорадочно пытаясь сообразить, что амулет и Вритрин подразумевают под словом «боги». – Он очень порядочный мужик, предан своему делу. А вводить меня в курс дела и инструктировать – его прямая обязанность.

– Да ну? – Я почувствовал в его голосе нотку удивления и интереса. – Он много рассказал тебе?

– Достаточно, – ответил я, поразмыслив. – Думаю, что прошел бы испытание без проблем. Даже не встретив Юдина или вас. Правда, во все тонкости я не был посвящен, но психологически я себя чувствовал даже комфортнее.

– Испытание. Да, может быть, может быть. Но это не сошлось бы с планами богов.

– Гм. Но и предков, наверное, тоже.

Он попытался проникнуть взглядом мне в душу. Видимо, мои слова заставили его предположить во мне игрока, которого изначально недооценили и который, после тщательного изучения и переоценки, вновь выскользнул из отведенных ему рамок.

– Кстати, о предках. Юдин – агент пращуров. Какие у вас отношения? Ты ему доверяешь?

– Мы же друзья, – сказал я. – А что касается доверия, то оно было раньше… на Земле. Тут все по-другому, и приходится во все вносить коррективы.

– Хорошо, что ты это понял. Скорректируй свои действия еще больше. Я не сомневаюсь, что ему даны соответствующие указания на твой счет. Так что будь начеку. Ставки слишком высоки и… лучше всего было бы просто устранить его. Но, зная о том, что вас связывает, придется идти на риск и попробовать обойтись без крови. Ты не сможешь склонить его на нашу сторону?

«Ого, запросики!» – подумал я, но вслух произнес другое:

– Тогда придется раскрыть ему все карты. И то, он может не послушать.

– Ладно, пусть все идет своим чередом.

Он взглянул на часы. Это был бесподобный прибор: два тыквенных сосуда, притороченных один сверху другого. Через крохотное отверстие вода стекала в нижнюю тыкву, причем величина капель и скорость их падения оставались постоянными. Когда вода иссякала, профессор, очевидно, менял сосуды местами, и цикл повторялся сначала. Рядом с анахронометром лежали крупные и мелкие камешки, предположительно служившие для подсчета часов и суток.

– Врут, – сообщил он беспечно. – Но думаю, что пара часов в твоем распоряжении еще осталась.

– Довольно примитивный прибор, – насмешливо произнес я. – У богов не нашлось ничего получше?

Профессор закашлялся и выпил воды.

– Сфера их деятельности, в отличие от усилий человечества, лежит далеко от практической утилитарной области. Впрочем, это место ждет нашего Гандхарву уже несколько сотен лет, и тут практически ничего не менялось. Твоим предшественникам смотреть на это было привычнее.

– А что с ними стало? – холодея, спросил я. Таинственное, незнакомое слово, которым меня здесь, с незначительными вариациями, обзывают все кому не лень. Что же оно означает?