Ритуал для Риты

Она спрятала лицо в ладонях и заревела, не понимая, где она и что происходит вокруг. Липкие холодные пальцы легли на её плечи и опустились, поглаживая, до локтей. И сразу легли на затылок – Рита почувствовала, как что-то придвинулось к её правому уху. Не в силах убрать ладони от лица, Рита застыла, почти теряя сознание от страха и омерзения.

– Моя девочка. Хорошая девочка, – шептало существо, капая холодной тягучей слюной на её ухо, – Слушайся. Слушай…

Рита закричала и шарахнулась в сторону, оставляя в скрючившихся пальцах вырванные с корнем волосы. Она бежала, не разбирая дороги, – через туман, похожий на скисшее молоко: снизу плотный и белый, выше – грязно-желтый и полупрозрачный. Конца и края не было этому туману. Девушка бежала, словно сумасшедшая: широко раскрыв глаза, вытянув вперед руки, не закрывая рта, раскрытого в безумном безмолвном крике. Её тошнило, ей было холодно. Со всех сторон подбиралось к ней кисло-сладкое отвратительное эхо:

– Вляд мёрьтвь…Моя девячка…

На бегу Рита резко всхлипнула, глотнув ртом прокисшего тумана. Её вывернуло: рвало и рвало, пока сил совсем не осталось. Но, поднимая голову, вытирая рот тыльной стороной ладони, Рита увидела слева неясный свет.

Бежать. Скорее. Сквозь сумасшедшее эхо и причмокивание легиона чавкающих ртов!..

Рита почувствовала, что туман становится всё реже: впереди показался круг света. В этом кругу: письменный стол, фотография над ним, рядом кресло, в котором спит бабушка, а за столом…

– Влад!

«Вляд мёрьтвь…» – где-то на задворках сознания.

Парень за письменным столом обернулся: всё тот же, что и шесть лет назад – сердитый, шестнадцатилетний подросток. Рита упала возле его ног, схватила за рукав толстовки:

– Владик, где мы? Мне так страшно!

Влад смотрел в распухшее от слез лицо сестры долгим отрешенным взглядом:

– Мы там, куда очень желали попасть. Я – когда лег под поезд. Ты – совершив ритуал. Что за тобой гонится? Мерзкая сущность, которая рада таким идиотам, как мы. Дебилам, проклявшим свои души.

– Нет-нет, я не понимаю, – Рита вытерла слезы и взяла ладони брата в свои: его кожа была холодной и тонкой, словно первые льдинки на ноябрьских лужах, – Владик, я только попросила подругу помочь помириться с одним человеком. Это был приворот, но все же так делают и ничего.

– Ничего? – Влад усмехнулся, – А ты поскачи в тумане, как бешеная, может еще на кого наткнешься. Только нас здесь не так много – со временем один за другим сдаются, предавая всё, во что верили. Становятся «его девочками» и «его мальчиками» – теми блевотными голосами, которые чавкают со всех сторон.

– Я не хочу… Нет-нет-нет-нет…Я не хотела… – зашептала Рита, покачиваясь из стороны в сторону.

– Раньше надо было думать, сестренка. И бабАня тебя предупреждала…

– Бабушка? – Рита закусила до крови губу, – А она почему здесь? Из-за меня?!

– Нет, это я постарался увидеть её, когда ты сюда попала, – Влад обернулся на спящую в кресле бабушку и в первый раз улыбнулся, – Знаешь, как я по вам скучаю? Мне здесь так тяжело, Рит. Я почти уже сдался. А теперь увидел вас – и не сдамся ни за что!

Влад погладил Риту по голове, как маленькую. Хотя теперь она была старше его на четыре года.

– Я сейчас встану, Рит, и побегу в туман. Ты не пугайся: я буду кричать твоим голосом. А ты обними бабушку покрепче и сразу проснешься.

– А ты? – Рита вцепилась в рукава его толстовки и, притянув к себе, обняла за плечи.

– А я останусь. Вы только не забывайте там обо мне. Вы мне очень нужны все: ты, бабАня и родители, – он шмыгнул носом совсем по-детски, оттолкнул Риту и, уронив стул, на котором сидел, шагнул в туман.

Круг света в миг стал значительно меньше. Из тумана Рита услышала свой крик, полный безумного страха. Она заревела, понимая, кто кричит, и не зная, что с ним будет. Затем зажмурилась, крепко обняла ставшую уже полупрозрачным облачком бабушку и… резко села на своей кровати…

– Бабуль… – просипела Рита, обхватив руками тяжелую голову, в которой словно ударил колокол боли. Спустила на пол ноги, оперлась ладонями о перекладину и заметила бинт. На сердце потеплело от радости: она дома и её любят. А затем сжалось от страха, – Бабушка, где Инга?

– Что? – Анна Никифоровна очнулась от сна и повернулась к внучке. Поправила дрожащей рукой очки: дужки оставили глубокий след на виске, которым она во сне прижималась к спинке кресла, – Ритушка, проснулась? Инга ночью ушла. Ничего не говори – потом всё скажется. Как ты себя чувствуешь?

– Баба! – Рита заревела, пуская сопли, размазывая по щекам волну слез, – Прости меня!

– Ну! Что ты! – бабушка испуганно вскочила с кресла и, шаркая, поспешила к Рите. Присела возле неё, продолжая ласково утешать, обняла за плечи, – Всё наладится. Маме ничего не расскажем. Моя-то девочка…

«Вляд мёрьтвь…Моя девячка…»

Рита вытаращила глаза и зажала рот ладонями, чтобы не заорать. Бешено закачалась из стороны в сторону и резко повернулась к бабушке:

– Нет, – прохрипела-проблеяла в бабушкино лицо, – Там Влад мучается! Там буду я! Я прокляла себя, баб. Я подвела нас всех! Пусти!