Ритуал последней брачной ночи

— У меня старый должок перед ребятами из «Фарша». Так что рулю на съемки — эту гадюку интервьюировать. Буду шестьсот шестьдесят шестым, в кого она запустит кинокамерой.

— Кто?

— Полина Чарская, — со смаком выговорил Сергуня и наскоро прицепил к имени известной московской склочницы матерный хвост.

Полина Чарская, очень хорошо. Полина Чарская — трагический разрыв с мужчиной, Вена в роли любимой открытки из старого фотоальбома… И номер на втором этаже гостиницы на Крестовском. И никакой связи с убийством Олева Киви… Слишком порочна, чтобы убить.

— Слушай, а если я поеду с тобой?

— На площадку?

— Ну да. Или это невозможно?

— Отчего же, — Сергуня, по обыкновению, почесался в паху. — Разнообразим меню. Меня она сожрет на первое, тебя — на второе.

* * *

Мы добирались до места съемок около часа. Сергуня постоянно сверялся с адресом, менял трамвай на троллейбус и троллейбус на автобус. В конце маршрута нас ожидала недостроенная разноуровневая высотка с круглой башенкой на самой верхотуре.

— Это здесь, — торжественно объявил Сергуня. — Сегодня у них трюковая съемка. Героиня сбегает от кучи бандитов при помощи строительной лебедки.

— Блеск.

— Скажешь об этом линейному продюсеру. Он будет в восторге.

Около одного из подъездов переминались с ноги на ногу два недомерка в официальном твиде. Чуть поодаль паслось немногочисленное стадо одинаково стриженных брюнеток.

— Поклонницы, — презрительно сплюнул Сергуня в сторону брюнеток. — Дуры. Автографа сутками дожидаются. Лучше бы своих мужиков ублажали.

Мы подошли к насторожившимся недомеркам, и Сергуня достал корочки.

— Сергей Синенко. Газета «Петербургская Аномалия». Вас должны были предупредить.

Цепной пес съемочной группы «Чет и Нечет» внимательно изучил удостоверение, вернул его Сергуне, а потом уставился на меня.

— А она?

— Стажер. Той же газеты.

— Проходите. Группа на двадцать третьем этаже.

Сергуня подхватил меня под руку и потащил к затянутому зеленой сеткой входу.

— Надеюсь, лифт работает? — запоздало спросила я. Лифта не было и в помине: только подготовленная к эксплуатации лифтовая шахта, приветливо щерившаяся пустотой. Сергуня моментально нашел выход на лестницу, и мы полезли вверх.

…Полина Чарская заявила о себе между девятнадцатым и двадцатым этажами. С трудом выдравшись на заваленную щебнем площадку, мы рухнули на мешки с цементом и закурили.

— Легкие ни к черту, — заявил Сергуня, жадно затягиваясь. — Курить надо бросать…

Вот тут-то и раздался нечеловеческий вопль. Он был таким яростным и таким отчаянным, что у меня сразу же заложило уши. И весь суповой набор внутренних органов рухнул в область малого таза.

— По-моему, там что-то случилось… Пойдем!

— Ну что ты нервничаешь? — Сергуне явно хотелось добить вонючую, как солдатские портянки, «беломорину». — Докурим и двинем.

— А если кто-то выпал?

— Если кто-то выпал — его подберут те, кто внизу Спустя минуту мне все-таки удалось отодрать его от площадки и пинками погнать к двадцать третьему этажу. Вопли становились все явственнее и обрели половую принадлежность: кричала женщина. Когда мы наконец-то вышли на финишную прямую, нас окружила плотная стена отборного мата. Такого мата не слышала даже я, хотя одно время увлекалась одичавшими на разгрузке угля докерами Таллинского морского порта.

— О, так я и предполагал, — констатировал Сергуня, переступая через тянущиеся по полу кабели. — Полина глотку тренирует. Умеет же ругаться женщина!

В коридоре, по которому мы шли, начали появляться люди: осветители, ассистенты, насмерть перепуганная помощница режиссера, две бледные декораторши и абсолютно спокойный юноша с совсем еще зеленой, коротко постриженной бородкой.

— Перерыв? — спросил Сергуня, по-свойски пожимая руку юноше.

— Третий час перерыв, — вздохнул юноша. — Эта Сука простить себе не может, что перлась наверх ножками, вместе с простыми смертными. Вот и отрывается.

— Кстати, познакомься, — Сергуня снова вспомнил обо мне. — Антон Чехов. Линейный продюсер.

— Правда? — удивилась я.

— Что — правда? — юноша почесал кадык. — Что линейный продюсер? Или что — Антон Чехов?

Я не нашлась что ответить.

— Слушай, Антоша, — Сергуня увлек линейного продюсера в угол. — У меня с ней интервью…

— Забудь об этом. Эта Сука сегодня не в духе, а мы на двадцать третьем этаже. Так что гарантировать безопасность я вам не могу.

— Ну а на съемках поприсутствовать?

— Легко. Если они вообще начнутся. Мы и так два дня потеряли… У Этой Суки там, видите ли, в гостинице кого-то пришпилили, так она вообще мозгами поехала, из номера не выходила… А теперь летим по срокам так, что мама не горюй!..

Надо же, какая впечатлительность!

Я оставила обоих парней и двинулась на крик. Он доносился из распахнутых дверей какой-то квартиры: именно туда тянулись кабели. И именно оттуда выскакивали остатки съемочной группы. Но даже выражение их лиц меня не испугало. Я уже собиралась войти в эту чертову квартиру, когда меня ухватила за рукав сердобольная девушка с термосом в руках.

— Не ходите, — прошептала девушка. — Она вас по стенке размажет, Эта Сука. Лучше подождать.

— Это у вас кофе? — спросила я.

— Кофе.