Ритуал последней брачной ночи

— Какого черта? — Я даже не удивилась его появлению в женском туалете; в поисках материала для своих подметных статеек он влез бы куда угодно, даже в доменную печь. Что уж говорить об отхожем месте — так, легкая разминка в стиле «диско».

Юродивый от журналистики смотрел на меня умоляющими глазами.

— Вы разговаривали с виолончелистом, я видел.

— Ну и что?

— Познакомьте меня с ним… Редакция оплатит ваши услуги.

— Сколько? — по-мясницки грубо подошла к вопросу я.

— А сколько нужно?

Я с трудом подавила в себе желание назвать сумму и автоматически перейти в разряд обслуги желтой газетенки. Кем-кем, а шлюхой от масс-медиа мне быть еще не приходилось.

— Пустой разговор, Сергуня, — я потрепала журналюгу по впалой обросшей щеке. — И покинь помещение, пожалуйста. Иначе донесу на тебя, как на извращенца.

Но даже на этом Сергуня не успокоился. Он заговорщицки закатил глаза и всучил мне свою потрепанную визитку.

— На всякий случай… Если передумаете. Я по привычке сунула визитку в декольте платья имени Аллы Кодриной и двинулась к выходу. Синенко едва поспевал со мной.

— Мы хорошо платим за конфиденциальную информацию, — продолжал увещевать он.

— На здоровье.

— У вас с ним близкие отношения? — неожиданно озарило Синенко, и вот тут-то я начала беспокоиться по-настоящему.

Ошибкой было уже то, что я заговорила с этим хмырем. Нет никаких гарантий, что завтра его клоачное издание не выйдет с моей физиономией на первой странице.

Я так и представила себе огромный заголовок: «В постели с виолончелью».

Я оторвалась от репортера и почти коснулась спасительной ручки двери.

— Эй, — крикнул он. — Подождите! Вы что-то потеряли…

Черт меня дернул обернуться — и Синенко щелкнул фотоаппаратом. Старый, но безотказно действующий трюк. Попалась.

Я приблизилась к изобретательному Сергуне с самой очаровательной улыбкой, на которую только была способна, — и с ходу врезала ему по яйцам. Но это был лишь утешительный приз: хорошо тренированный журналистский пах стойко перенес удар. На ногах Синенко удержался, контроля над собой не потерял, и фотоаппарат остался вне зоны моей досягаемости.

— Ублюдок, — сказала я. Впрочем, без всякого осуждения.

— Сука, — не остался в долгу репортер, а потом почтительно добавил:

— Надеюсь на дальнейшее сотрудничество…

Я хлопнула дверью, рысью пробежала по холлу и спустя минуту оказалась на улице. Вышколенный швейцар тут же распахнул передо мной дверцу такси. Я плюхнулась на заднее сиденье и перевела дух. Вечер удался, ничего не скажешь.

Шофер, здоровенный детина, тронул машину с места.

— Улица Верности, — запоздало пискнула я. И тотчас же задрожала всем телом. В углу салона, сжавшись в комок, сидел Олев Киви. Я зажмурилась, досчитала до десяти и снова открыла глаза: сначала один, а потом другой. Но Олев Киви не исчез, наоборот, выдвинулся из тени и теперь нависал надо мной, как ночной кошмар.

— Простите, — голос его звучал глухо. И мольбы о прощении было в нем меньше всего.

— Что это значит? — Я сдвинула колени: ни дать ни взять целомудренная разрядница из секции по настольному теннису.

— Я не смог… Я хотел отпустить вас… Но не смог.

— Остановите машину.

— Выслушайте меня… Варя.

— Остановите машину. Или вы хотите, чтобы я выпрыгнула на ходу?

Сцена была та еще — невинная крошка и коварный соблазнитель. И я подумала — да-а…

Черт возьми, игра в целибат иногда может увлечь, даже если ты шлюха со стажем и на тебе клеймо негде ставить.

Олев Киви слегка кивнул головой, и шофер ударил по тормозам.

— Чего вы от меня хотите? — спросила я.

— Я…я не знаю…

Не очень умно, но, во всяком случае, честно.

Он действительно не знал, что делать с женщиной, так живо напомнившей ему покойную жену. Должно быть, у Стаса завелись неплохие информаторы, и все было неслучайным: ряд и место в филармонии, мускат «Миральва», нелепое платье и такая же нелепая стрижка.

И перстень.

Интересно, как к Стасу попал перстень? И зачем ему виолончелист, даже с мировым именем?

Я тряхнула головой и заставила себя не думать об этом: в конце концов, это его, Стаса, дела. В каждой избушке свои погремушки.

Пока я в нерешительности терзала приоткрытую дверцу, Олев Киви успел достать фляжку с каким-то (очевидно, достаточно крепким) спиртным и влить в себя ее содержимое. Это придало ему дополнительные силы, и он снова принялся увещевать меня.

— Вы должны поехать со мной.

— Должна?

— Ну, я прошу вас… Рашп!.. [9]

Олев Киви снова посмотрел на меня — и заплакал. Вполне интернациональными слезами.

— Хорошо, — наконец-то сдалась я. Радуйся, подлец Стасевич. Все движется именно в том русле, которое ты предварительно проложил.

Машина сорвалась с места, и я закрыла глаза: будь что будет, не убьет же он меня, в самом деле. А все остальное, включая некоторые — исправленные и дополненные — разделы из «Практического пособия по сексу», я уже проходила.

* * *