Ритуал

— Ты поплатишься за это червь! — Раздался булькающий голос, взвившийся в прыжке Торкус, с легкой оторопью заметил, широкую пасть, усеянную желтыми зубами, ее кошмарный зев открылся на месте живота некогда бывшей человеком твари. В следующий миг сжимавшая сердце рука твари с сухим треском переломилась в могучей длани инквизитора, от мощного удара в середину груди, лопнуло несколько фасетчатых глаз, залив шипованную рукавицу слизью. Тварь взвизгнула, от ее вопля Торкус на мгновенье оглох. Мощным рывком он буквально вырвал руку твари из сустава, и она вместе с зажатым в ней сердцем отправилась в полет на другой конец комнаты. Новый оглушительный вопль, пронесся по комнате, одновременно тварь нанесла удар. Стальная пластина, защищавшая грудь инквизитора отлетела в сторону исковерканным куском металла, стремительно ржавея, она в секунды обратилась в прах. Отлетевший к стене Торкус ухватил заляпанный слизью молот, так кстати подвернувшийся под руку. Рывком поднявшись на ноги, кинулся к покалеченной твари, что подслеповато двигалась из стороны в сторону, утрата руки с сердцем похоже лишила ее магии, и теперь ей приходилось полагаться лишь на звериную силу и ловкость. И того и другого ей было не занимать, однако оставшиеся глаза совсем уж крохотные похоже с трудом отличали свет от тени. Тварь с шипением кинулась на стук подошв инквизитора. Оставшаяся неповрежденной рука твари стремительно теряла очертания, вздувшись чудовищными буграми мускулов, она приняла синюшно розовый оттенок. Едва увернувшись от чудовищно измененной конечности, нанес скользящий удар молотом в предплечье твари, с глухим стуком молот отскочил от затвердевшей плоти. Отродье покачнулось от удара, все-таки остальное тело оставалось довольно тщедушным в сравнении с чудовищной рукой. Торкус крутнулся на месте, разгоняя молот, Тварь от страшного удара по кровоточащему плечу отлетела в сторону со сломанными ребрами, буквально вбитыми в грудь тяжелым молотом инквизитора. Из груди твари вырвались хлюпающие звуки, осколки ребер прошили все внутренности, словно миниатюрные копья. Розовая жижа, заменявшая твари кровь толчками выплескивалась из жуткой раны. Однако распластанная на полу мерзость умирать вовсе не собиралась, едва пошатывающийся от усталости инквизитор приблизился к ней на расстояние броска, взвилась в воздух, веером разбрызгивая ту мерзость, что заменяла ей кровь. Отшатнувшийся инквизитор принял удар на плечо, защищавший его наплечник постигла судьба грудной пластины, крючковатые пальцы твари разорвали плотную кожу доспеха под пластиной, глубоко зарылись в плоть. Режущая боль придала сил, и не обращая внимания на распластанное плечо, Торкус обрушил удар на остатки позвоночного столба на котором раньше покоилась голова твари. Хребет буквально утонул в теле, вышел ребристым копьем с другой стороны. Лишившаяся опоры глыба мышц, в которую превратилось ранее тщедушное тело, оселана пол безобразной окровавленной массой, источающей жуткое зловоние. Прижав ладонь к жуткой ране на плече, Торкус внимательно оглядел жуткую тварь, готовый в любой момент отскочить спасаясь от очередной каверзы. Тварь по-прежнему не собиралась умирать, лежащая на полу масса булькала и пыталась шевелиться, группы мускулов сокращались передергивая лишившуюся позвоночника тушу. Из этой аморфной массы неожиданно резко выбросилась мускулистая рука, заканчивающаяся отросшими кривыми когтями. Приняв удар на рукоять молота, Торкус перехватил лапищу и точными ударами молота размозжил суставы. Похоже, срастить кости тварь не могла, либо на это требовалось больше времени. Пошатывающийся от боли и усталости инквизитор прихрамывая пошел к выходу, сознание наводнили жуткие образы и видения, но Торкус цепляясь за те клочки реальности, что оставались в поле зрения упорно шел к выходу. Наконец распахнувшаяся от слабого толчка дверь открыла мир света, шумная улица кипела жизнью. Окровавленная фигура инквизитора вызвала нездоровый ажиотаж. Прорвавшись сквозь пелену бреда, Торкус ухватил мальчишку подошедшего слишком близко.

— Беги в храм Единого и передай братьям это. — Сказал слабым голосом инквизитор, сунув в руки ребенку заляпанную кровью инсигнию, после чего упал не в силах больше удерживать себя в сознании. Пара подозрительных типов, немедленно кинулись к ребенку, в руке которого блеснуло серебро. Схватив его за шкирку, один из них выдрал из сжатых пальцев серебряную безделушку, бережно отер от крови. Лицо грабителя разглядевшего, что он сжимает в руках, залила смертельная бледность, с легким звоном инсигния упала на камни мостовой из ослабевших пальцев вора.

— Дяденьки отпустите мне нужно в храм! — Заплакал парнишка, едва его опустили на землю.

— Что он тебе сказал?! — Встряхнул парнишку пришедший в себя вор. Захлебываясь в душивших его слезах, ребенок поведал двум головорезам слова лежащего в беспамятстве инквизитора.

Глава 20

В небольшом круглом формы дворике за храмом Единого перед строем дружинников прохаживалась закутанная в плащ фигура.