Ритуалы плавания

Написав эти слова, я вновь уснул, на сей раз мирным сном, и когда проснулся, корабль наш легко скользил по волнам, подгоняемый несильным ветерком. Воздух, как мне показалось, стал немного прохладнее. Невольно содрогнувшись от ужаса, с которым мне не сразу удалось совладать, я вспомнил события минувшего вечера. Но затем в памяти моей с небывалой силой всплыли внутренние события, происходившие во мне, пока я с самозабвением отдавался молитве, и я встал с койки, да что там — вскочил, с радостным чувством от сознания как бы вновь открытых для себя незыблемых Великих Истин Христианской Веры! Моя утренняя молитва, как ты, должно быть, догадываешься, продолжалась дольше, много дольше обычного!

Поднявшись с колен, я подкрепился глотком живительной влаги и затем принялся еще раз тщательно бриться. Да, волосам моим сейчас так бы пригодилась твоя заботливая рука! (Впрочем, тебе не суждено прочесть эти записки! Обстоятельства складываются все более и более парадоксальным образом — не исключаю, что в какой-то момент мне придется подвергнуть цензуре все мною написанное!) Оделся я с неменьшей тщательностью — ленты, парик, шляпа. Я приказал слуге отвести меня в трюм, куда был спущен мой сундук, и после некоторых препирательств он препроводил меня в довольно мрачное и неприятное помещение где-то в чреве корабля. Там я вынул мой капюшон и ризу и, порывшись, достал лицензию, выписанную его преосвященством епископом, которую я сразу переложил в задний карман сюртука. Теперь я был во всеоружии, чтобы отстаивать — не мое, но моего Господина правое дело, я был готов без страха встретиться с кем угодно на этом корабле — как ты знаешь, однажды мне довелось повстречаться с разбойником на дороге! Коротко говоря, я решительным и твердым шагом взобрался на самый верх мостика и, пройдя в конец, поднялся еще на небольшое возвышение, или площадку, в самой задней части, то бишь на корме, где обычно маячит капитан Андерсон. Я стал и огляделся вокруг. Ветер дул в правый борт, довольно свежий ветер. Капитан Андерсон расхаживал взад и вперед. Мистер Тальбот с кем-то из джентльменов стоял у поручня — прикоснувшись к краю шляпы, он двинулся мне навстречу. Я был весьма тронут его очевидным желанием выказать мне дружеское расположение, но сейчас было не время, и я с поклоном прошел мимо него. Я пересек всю палубу и встал прямо на пути капитана Андерсона, — и только тогда снял шляпу. На сей раз он не прошел сквозь меня, по моему же собственному выражению. Он остановился, вперил в меня взгляд, открыл рот, снова закрыл его.

Ниже привожу обмен репликами, который между нами последовал.

— Капитан Андерсон, я хотел бы переговорить с вами.

Секунду-другую он медлил. Затем сказал:

— Извольте, сэр. Говорите.

Тогда я продолжал тоном спокойным и размеренным:

— Капитан Андерсон, ваши люди оскорбили мой сан. И вы тоже вместе с ними.

Гневный румянец вспыхнул на его щеках, но тут же сошел. Он вздернул подбородок, мотнув головой в мою сторону, и вновь опустил его. И, отвечая на мои слова, сказал, вернее, пробормотал себе под нос:

— Мне это известно, мистер Колли.

— Так вы признаете мое обвинение справедливым, сэр?

Он снова забормотал вполголоса:

— Все вышло случайно… недосмотрели. С вами обошлись дурно, сэр.

На это я отвечал со сдержанным спокойствием:

— Капитан Андерсон, после услышанного от вас признания вашей вины я от души прощаю вас. Однако среди участников были те, кто действовал пусть не по вашему прямому указанию, допускаю, но следуя вашему примеру, — иными словами, среди соучастников были офицеры, а не только простые матросы. И то оскорбление, которое нанесли моему сану они, самое возмутительное! Я уверен, что знаю, кто они, сэр, сколько бы они ни рядились в шутовские одежды. Не ради меня, но ради них самих они должны повиниться.

Капитан Андерсон быстро прошелся вперед и назад по палубе. Вернувшись, он остановился, сомкнув за спиной руки. Он смотрел на меня в упор сверху вниз, и я онемел от изумления: не только лицо его горело огнем, но и взгляд пылал гневом! Не странно ли? Он сам признал свою вину, но одно упоминание о подчиненных ему офицерах — и он снова впал в то состояние, которое, боюсь, вошло у него в привычку.

— Так и быть, вы получите все, что требуете, — сказал он со злобой.

— Я отстаиваю честь моего Господина, как вы отстаивали бы честь короля.

После этого мы оба некоторое время молчали. Ударил колокол, и на смену одной вахте заступила другая. Мистер Саммерс и мистер Виллис сменили мистера Смайлса и юного мистера Тейлора. Смена вахты, как всегда, была обставлена весьма церемонно.

Затем капитан Андерсон снова обратил взор на меня.

— Я поговорю с офицерами, о которых идет речь. Вы удовлетворены?

— Распорядитесь, чтобы они пришли ко мне, сэр, и я прощу их с той же готовностью, с какой простил вас. Но осталось еще кое-что…