Рюрик

Ещё одна блистательная уловка Кьята и последующая за ней не менее удачная обводка Дагара убедили Рюрика, что оба воина достойны звания первого меченосца… И вот последний удар, - оба мужа скрестили тяжёлые мечи и, стремительно отразив нападение, остановились… Вместо восторженного вопля присутствующих, который неминуемо бы раздался в случае явной победы одного из соперников, на поляне царила мёртвая тишина. Зрители настороженно смотрели в сторону судей и ждали решения трёх главных людей племени.

Меченосцы поклонились зрителям, судьям и оба остались в центре поляны, ожидая слова князя.

Рюрик поднялся и торжественно направился к своим гриденям. Пурпурная накидка, скреплённая на правом плече массивной фибулой, красиво развевалась на ветру; тяжёлая серебряная цепочка глухо позвякивала в такт размеренному движению его тела; седовласая голова чуть-чуть наклонена вперёд; довольный, счастливый взгляд князя пробегал то по одному, то по другому меченосцу.

Рюрик встал между дружинниками, поднял их руки вверх и громко молвил, глядя на зрителей:

- Оба соперника достойны звания первого меченосца!

Зрители закричали: "Ура! Молодец, Рюрик! Верно!" - захлопали в ладоши, но, видя, что князь не уходит из центра поляны, решили, что он хочет ещё ЧТО-ТО объявить.

Рюрик выждал, пока все успокоились, и снова торжественно объявил:

- Отныне Дагар будет командовать полком правой руки, а Кьят - полком левой руки!

Зрители с новой силой закричали "ура", а князь невольно глянул на женщин и увидел счастливые лица своих жён. Они вновь увидели своего повелителя величественным и справедливым…

Коротким, но интересным было соперничество и секироносцев; и их бой был оценён по-доброму. А когда объявили о состязаниях лучников, то удивление зрителей и судей вызвал юнец, смуглолицый и быстроглазый, который был признан самым метким стрелком. Он упорно не хотел сдвигать самовязку на затылок, а тем более вовсе снять её и показать своё лицо. Рюрик не выдержал такого неподчинения, восстановил взмахом руки тишину на поляне и направился к строптивому лучнику. Тот стоял, маленький, худенький, с низко опущенной головой и неизвестно чего ждал. Княжеского гнева? Или…

Рюрик подошёл к стрелку, резким движением снял самовязку с его упрямо опущенной головы, и все ахнули: лучшим стрелком года оказалась… его вторая жена, Хетта! Князь засмеялся, крепко обнял ловкую обманщицу, расцеловав её в обе щеки, чем вызвал всеобщее ликование зрителей, и отпустил жену с драгоценным подарком на место.

Но вот все зашевелились, задвигались, круг зрителей стал ещё теснее, и Бэрин объявил о другом состязании: кто лучше споёт, спляшет и веселее проведёт хоровод. Первой вышла в центр круга знаменитая жрица Оршада и низким грудным голосом спела мелодичную, но короткую песню рарогов об их новой жизни среди ильменских словен. Грустных событий она не поминала, перечислила лишь добрые, связанные с крепостью Ладога, да с богатыми урожаями, да с позором норманнов.

Рюрик прослушал новую песню Оршады не хмурясь и не волнуясь. Он понял благие намерения старой жрицы и был благодарен ей. Оршада поклонилась слушателям и отошла в сторону. Зрители тёплыми словами проводили старую жрицу и притихли в ожидании следующего зрелища.

Раздались звонкие звуки кантеле, и в центр поляны выбежала старшая жена князя рарогов. Начался страстный танец солнца. Волосы Руцины, руки Руцины, её стройное, извивающееся тело двигались с такой стремительностью, что люди позабыли обо всём на свете. Взгляды присутствующих были сосредоточены на стремительно танцующей женщине, на выразительных жестах её рук и ног, на её огненных, реющих, как пламя, волосах.

Рюрик вспыхнул. Вот они - жаркие, пылкие руки его бывшей любимой жены. Они, словно горячие лучи солнца, обволакивают тебя, согревают и пьянят твою остывшую кровь. "Пробудись! - говорят зовущие глаза. - Проснись! - зовут страстно протянутые руки. - Оживи! - взывает манящее тело Руцины. Смотри! - потребовала она широким жестом руки. - Сколько тепла и света дарю я всем! Сколько радости от меня всему живому! Живи и ты! - приказала Руцина-солнце и грустно напомнила: - Ведь я не вечна! Видишь, сумерки наступают, я уже не грею, ухожу с небосклона, а на моё место сейчас взойдёт другое светило", - и Руцина в страхе указала на юное стройное существо, облачённое в платье с образом луны на груди. Все восторженно зашептали, узнав в плавно выступающей девушке дочь своего князя. Рюрик дрогнул. Словно невидимая рука сдавила его шею. Он поперхнулся, почувствовав как тяжёлый ком подкатил к горлу, и вскинул голову. Подавив волнение, он попытался беспристрастно наблюдать за танцем двух дорогих ему существ.