Рюрик

Он искоса посмотрел на море, освещённое факелами ратников дружины Аскольда, и, приглядевшись, увидел скалистый берег острова Фрагорэ. Да, остров оправдывал своё название[88]. В любую погоду здесь всегда был шум. Видимо, несколько подводных течений сталкивались в этом месте и беспокойно расплывались в разные стороны, оставляя у берегов острова шумные, неугомонные волны. Именно это обстоятельство и заставило хитроумных священников выбрать шумный остров для возведения на нём храма-казначея, ибо причалить к нему было не так-то просто.

Аскольд оценил обстановку и приказал Мути достать круторогие крюки и увесистые канаты. Когда Игнатий увидел, как и с чем готовятся военачальники Аскольда взять Шумный остров, он понял, что несколько минут назад предводитель киевской дружины был прав в своём тщеславном порыве.

"Вот только гнев Аскольда немного запоздал. Он был уместен там, на Теревинфе, когда я с презрением думал о нём…" А сейчас, когда Аскольд увлёкся подготовкой к штурму острова, Игнатий понял, что гнев его был не так уж и страшен, хотя лучше было бы, если бы киевский, предводитель его не проявлял. Игнатий усмехнулся своим мыслям - привык к тихим исповедям в кельях, вот и жалуешься неизвестно кому неизвестно на что. Он отыскал в толпе языческих военачальников сосредоточенное лицо Аскольда и почему-то обласкал его взором. "Пусть я буду зрадник, - с горячим сердцем вдруг решился справедливо оценить свой поступок Игнатий, - но, Христос, прошу тебя, сделай так, чтобы этот волох, по имени Аскольд, свершил то, что он задумал, а я всё равно оглашу его имя в христианском именослове как поверившего в тебя!.."

* * *

Да, Шумный остров дался не сразу, но возместил все усилия волохов. Казна провинциальных византийских христиан оказалась в руках Аскольда, а его военачальники не побрезговали святынями храма и прихватили с собой все его иконы, сосуды, завесы и даже крест, инкрустированный драгоценными металлами и камнями. Возбуждённые и довольные добычей, не чувствующие ни усталости, ни угрызений совести от поголовного истребления всех, кто был приставлен ко фрагорскому храму Христа-Спасителя (а таковых, по меткому выражению меченосца Плена, не смогли и пересчитать - так много их было), они погружались на свои ладьи и даже не благодарили ни небо, ни Игнатия за столь быструю удачу. Единственное слово, которое чаще всего срывалось с уст языческих грабителей в это время, было слово "скорей", и ему подчинялось все. Скоро сбрасывались верёвочные лестницы с ладьи на ладью, скоро перебирались грабители с острова и далее - каждый на свою ладью, скоро пересчитали своих - все ли на месте, ловко сняли крюки с канатами, державшие ладью Аскольда в качестве основной платформы, через которую происходила погрузка-выгрузка и наоборот, и скоро отчалили от берега. Утро ещё не наступило, до бухты Золотой Рог оставались считанные часы, а в ладьях у грабителей было уже столько ценностей, что можно было с лихвой возвращаться назад и безбедно прожить целый год всему составу дружины. Но Аскольд, как горячий арабский скакун, закусил удила и понёс. Никто и ничто не могло его остановить от задуманного действа. И только Бог знал, чем оно закончится. А пока, на самую широкую ногу, оно ещё и не началось.

Игнатий был радостно удивлён, когда заметил, что почти никто из военачальников Аскольда, да и сам предводитель киевской дружины, совсем не интересовались тем, что они награбили. Они не считали золотые монеты, не трясли завесами и не делили драгоценные ткани и только крест несмело передавали из рук в руки и, как чужеродную святыню, побаивались долго оставлять у себя.

- Что он означает? - немного подумав, спросил Аскольд, когда очередь дошла до него и большой красивый серебряный крест, выделанный жемчугом, рубинами, алмазами и александритом, оказался в его сильных руках.

Игнатий всмотрелся в освещённое факелом лицо язычника и увидел в напряжённом прищуре его век не только маскировку давнего интереса к амулетам и символам, но и попытку приобщить их значение к своей судьбе. Значит, не так-то ты уж и своеволен, храбрый волох, как хочешь казаться! Значит, ищешь поддержку в любой посланной Богом вести…

- Крест - символ бессмертия, - тихо ответил Игнатий и услышал в ответ почему-то восторженный возглас Дира.

- Да! Да! Да! - воскликнул Дир. - Я это подтверждаю! Аскольд, ты бессмертен!

- Уймись, Дир! - холодно прервал своего сподвижника Аскольд и, передавая крест в руки бывшего византийского патриарха, безразлично сказал: - Забери его себе! Это символ твоей веры, хотя ты и не всё о нём поведал нам.

Игнатий растерянно принял бесценный дар волоха и сконфуженно посмотрел в его глаза, в которых мерцало явное снисхождение.

"Да, первосвященник Византии, никогда тебе не постичь этого Язычника", - грустно подумал Игнатий и понял, что отныне он так и будет называть Аскольда, - с заглавной буквы.

- Что ты ещё хочешь услышать о значении креста? - постарался крепким голосом спросить Игнатий, желая удержать Аскольда возле себя ещё на возможно долгое время.