Рюрик

- Скажи все, что знаешь, - небрежно предложил Аскольд, - а мы послушаем.

Он прижался спиной к груди Дира и рука об руку с Мути и Гленом приготовился уделить немного внимания рассказу бывшего патриарха Византии.

Игнатий повернул крест к лицам слушателей и. глядя на него с любовью и почитанием, начал говорить:

- Крест имеет огромное охранительное значение как на земле, так и на небе. Появился этот символ в древности, ещё у легендарных атлантов, которые обожествляли солнце.

- Как мы! - прервал Игнатия Глен и гордо вскинул правую руку вверх.

- Да! - тихо согласился Игнатий и спокойно продолжил: - Но затем был широко распространён культ Митры, древнеиранского бога солнца, который требовал от верующих особой чистоты души, причащения и защиты тела и души с помощью креста. Считалось, что, кто свершит крестное знамение, тот будет надёжно защищён от влияния злых духов. - И он совершил над собой то магическое защитное действие, которое называется крестным знамением. Соединив первые три пальца правой руки в треугольник, Игнатий прикоснулся ими сначала ко лбу, затем к животу, к правому и левому плечу.

- Это ты защитил себя от нашего злого духа? - ехидно спросил его Аскольд.

- Не только, - откровенно сознался Игнатий и выдержал жёсткий взгляд Язычника.

- Ну ладно! Это твой привычный культовый обряд, равный жестам рук наших жрецов, когда они общаются с солнцем и берут у него силу духа для своей души. Ты веришь в свои жесты, а мы верим в свои. Если мы не покажем перед битвой свои мечи и секиры Перуну и Даждьбогу, то Святовит не пошлёт нам победы. И это действует на нас сильнее, чем твоё крестное знамение на твоих защитников, - хлёстко отпарировал Аскольд и оглянулся к военачальникам за поддержкой.

Те разноголосо стали поддакивать своему предводителю, вспоминать свои обычаи и обряды. Вспомнили и синеволосого перед боем Рюрика, но к кресту интереса больше не проявляли. Скорее, воспоминания о своих богах заставили их больше насторожиться и с большим недоверием смотреть теперь на бывшего византийского патриарха, нежели прежде. Всего полдня назад он был предметом их добрых помыслов, а тут прямо на глазах вдруг стай превращаться в нечто такое, чему название - будущий враг! Стоит ли Аскольду отпускать его с миром? Подумать бы надо!.. Глен и Дир одновременно посмотрели на Аскольда, и тот понял их. Наклонившись, он отрицательно покачал головой, что означало: от своего слова на Теревинфе я не отрекусь.

- Довольно! - подняв голову, властно произнёс Аскольд и грубо скомандовал: - Всем отдыхать! Скоро вход в заветную бухту!

Приставив усиленный дозор к Игнатию и предоставив ему тёплые одежды для сна на открытом воздухе, Аскольд спустился в свой отсек и, проговорив: "Всё управляется и защищается силой и только силой!" - улёгся на свой походный одр…

* * *

А ранним утром следующего дня дружина Аскольда вошла в воды бухты Золотой Рог и, не встретив дозорных судов Царьграда, спокойно поплыла навстречу грядущей судьбе. Конница меченосцев под предводительством Глена была высажена на сушу для сопровождения Игнатия в маленькой уютной пристани местечка Друнгария и должна была в условленное время встретиться с Аскольдом при взятии ворот Константинопольской крепости.

Дир возился с креплением щита и изредка поглядывал на молчавшего предводителя.

Аскольд стоял на маленьком помосте своей ладьи, всматривался в воды бухты, переводил взгляд на солнце, затем снова на воду, ждал пророческого явления на воде или на небе, но ничто не предвещало неудачи. Надо было смотреть ещё и ещё, ни о чём не думать, а в голове, как назло, звенела фраза, сказанная им напоследок Игнатию:

"Я буду грабить твой народ столько и так, чтобы твои турмархи и клайзнархи[89] вместе с твоим Фотием без тебя не смогли меня остановить!"

Игнатий грустно улыбнулся: "Если бы… Но просить Язычника ни о чём нельзя. Всё сделает наоборот! И как лучше поступить, не знаю! Что Бог даст!.." - успел подумать он, как услышал другое:

- Знай, патриарх, я не учую твои молитвы против меня! - уверенно заявил Аскольд и пояснил: - Сильным и смелым наши боги в момент опасности закрывают глаза и затыкают уши! Прочь все смятения!

Игнатий смотрел на Аскольда широко раскрытыми глазами, и понимал только одно; и у этого Язычника вера на первом месте! Но вера в свою силу! Или в силу своего духа?..

Аскольд подождал, что скажет в ответ патриарх, но тот молчал, зная, что ничем не переубедит буйно-тщеславного вождя несметного полчища язычников, и нетерпеливо поглядывал на своего возбуждённого освободителя. И тот не выдержал:

"Знаю, что своим хронистам ты не поведаешь всей правды о своём избавлении от тирании Варды, но прошу об одном: не считай нас хуже вашего христианского брата, - срывающимся голосом проговорил Аскольд, почему-то поклонился Игнатию, затем резко выпрямился, цепко посмотрел в глаза тому, кто впоследствии будет громогласно слать ему проклятия, и шёпотом обратился к Глену: - Чтоб ни один волос не упал с его головы!"

* * *