Рюрик и мистика истинной власти

Сцена терзания на самом верхнем изображении опять-таки генетически восходит к скифскому искусству, в котором она, по мнению искусствоведов, символизирует весеннее возрождение. К сожалению, исследовавшие обкладку ножен специалисты не смогли точно определить, кто изображен в верхнем регистре – волк или медведь. Именно в волка учится оборачиваться в былине русский князь Вольга Святославович. Еще с индоевропейских времен медведь и волк считались животными среднего мира, однако на оковке меча интересующий нас персонаж оказался помещен в самый верхний регистр, даже выше грифона, который олицетворяет собой небесную сферу. Это несоответствие можно объяснить предположением, что хищник, кем бы он ни был, олицетворял собой тот или иной объект на звездном небе. Таким образом, уникальная обкладка ножен меча из Гринева изображала сложную астрально-генеалогическую композицию, отражавшую представления наших далеких предков о происхождении княжеской власти. Весьма показательно, что уже в самом начале нашей эры грифон выступает как один из символов княжеской династии.

Интересны и предположения по поводу того, каким именно племенем она могла управлять. Б. В. Магомедов вслед за другими исследователями видит в носителях пшеворской культуры на Западной Волыни и Поднестровье венедов и связывает с ними сообщение Иордана о победе готов над спалами, которую они одержали по пути к Черному морю[530]. Это вполне согласуется с достаточно давно предложенной славянской этимологией названия спалов от слова исполин. Весьма интересно, что немецкий археолог Й. Херрман именно с Прикарпатьем связывает происхождение вильцев, ставших ближайшими соседями ободритов на территории современной Северной Германии: «Путь продвижения вильцев из польских предгорий Карпат и Силезии вниз по Одеру прослеживается в конце VI – начале VII в. по распространению фельдбергской керамики (связанной с южными традициями) и больших племенных городищ»[531]. Поскольку другим названием вильцев были велеты-волоты (а в древнерусском языке слово волот также обозначало великана, исполина), то это предположение о Прикарпатье как исходной точке их миграции на запад хорошо согласуется с локализацией в этом же регионе спалов-исполинов Иордана. Если на верхнем регистре обкладки из Гринева был изображен волк, то, возможно, перед нами изображение тотемного животного племени, поскольку, согласно одной из этимологий, племенное название вильцев происходит от ст. – полаб. Vilci – «волки»[532].

Трудно однозначно сказать, повлияли ли символы, изображенные на ножнах из Гринева, на становление герба мекленбургских герцогов, поскольку, с другой стороны, грифон позднее появляется на гербах именно той части Прибалтики, где Саксон Грамматик упоминал Прибалтийскую Русь. Грифон изображен как на современных латвийских гербах Видземе и Латгале, так гербе Лифляндии в составе Российской империи. Понятно, что эти гербы сравнительно новые, однако традиция изображать данное мифологическое животное на гербе данного региона восходит к более ранним временам. Грифона с мечом в качестве герба Лифляндии мы уже видим на лифляндской полумарке 1573 г. Считается, что данный герб появился там в результате Ливонской войны, когда данный регион стал частью Великого княжества Литовского и на территории современной Латвии было образовано Ливонское воеводство с центром в Вендене, первым губернатором которого стал Я. И. Ходкевич, на родовом гербе которого также был грифон с мечом[533]. Однако грифон в качестве эмблемы Лифляндии сохраняется как при шведском, так и при русском владычестве, что позволяет предположить его более глубокие корни, нежели случайное присутствие на личном гербе польского губернатора этих земель. Следует вспомнить и упомянутого Саксоном Грамматиком Диона, правившего в регионе Западной Двины. Не исключено, что это греческое имя было подобрано исходя не только из значения, но и из созвучия и могло содержать в себе корень див-дый. Если это так, то имя прибалтийского правителя, за которого Гостомысл выдал замуж одну из своих дочерей, могло быть связано со славянским названием грифона уже в IX в.