Рюрик и мистика истинной власти

Следует обратить внимание на еще одну подробность, с одной стороны указывающую на особенности организации княжеской власти, а с другой – вновь свидетельствующую о западнославянских связях первых русских князей. Речь идет о титуле жупан, который был известен у западных и южных славян, но ни разу не упоминается ни в одном собственно древнерусском источнике, а только в переводной литературе. Происхождение этого термина, впервые засвидетельствованного грамотой 777 г. Тассило III, говорившей о «жупане, именуемом Фиссо»[403], до сих пор остается дискуссионным. Его наличие у западных славян подтверждается договором 1181 г. маркграфа Оттона Мейсенского с Дитрихом, маркграфом Восточной (лужицкой) марки, где упоминаются «сеньоры владений, которые называются на их языке жупанами, обязанные нести конную службу, то есть витязи…»[404]. Западнославянские жупаны этим источником приравниваются к сеньорам – этот термин обозначал в Западной Европе крупных и средних феодалов. Хотя отечественные источники ни разу не используют этот титул, он все-таки был известен на Руси. В Новгородской области в конце XV в. засвидетельствована д. Жупаново, а в Белоруссии – фамилия Жупан. Однако наиболее интересным является известие Ибн Руста, чье сочинение датируется 903-923 гг., о киевских русах: «Вооружение их состоит из дротиков, щитов и копий; другого оружия не имеют. Глава их зовется супанеч (жупан). Ему они повинуются и от приказаний его не отступают. Жилище его находится в середине земли Славян. Помянутое выше лицо, которого титулуют они “главою глав” (великим князем), зовется у них Святопълк. Это лицо стоит выше супанеча (жупана), который считается лишь его наместником»[405]. Судя по хронологическим данным, «главою глав» у русов в этот момент являлся Игорь (формально правивший с 879 г., а реально – со смерти Олега в 912 г. вплоть до своей гибели в 945 г.). Жупаном при нем был, скорее всего, Свенельд, а не Олег, расцениваемый русской летописью в качестве самостоятельного князя. Судя по тому, что на Руси этот титул не прижился и вскоре исчез, почти не оставив после себя следов, он был занесен к восточным славянам извне. Тот факт, что в первых двух случаях он встречается на севере Древней Руси в то время, как на юге его следы отсутствуют, а также в варяжском окружении сына Рюрика, однозначно указывает на то, что он был занесен на Русь именно западными, а не южными славянами. Вполне логично предположить, что система, когда при князе находился жупан, восходит к первому русскому князю. Поздние источники именуют Валета-Валита воеводой, но вполне возможно, что переписчики заменили уже чуждый им титул жупана на аналогичный по смыслу.

Е. В. Пчелов скороговоркой охарактеризовал известие о карельском направлении деятельности Рюрика как «вымышленное», обосновав свое мнение так: «Ясно, что версия эта появилась в то время, когда Россия утеряла Корелу, ставшую шведским Кексгольмом (после Смутного времени. – М. С.), и должна была подкрепить территориальные притязания Московского царства на эти земли»[406]. Первым подобную мысль высказал В. К. Зиборов. В одном из поздних летописцев XVII в., который изложение истории начинает от потопа, а заканчивает известием 1492 г., под 879 г. было помещено известие: «Умре Рюрик в Кореле в воине, тамо положен бысть в городе Кореле». Как удалось установить, оно восходит к летописной части хронографа Сергея Кубасова, представленного несколькими списками второй половины XVII в., источник которого, в свою очередь, был другой летописец, датируемый 30-ми гг. XVII в., который доводит свои известия до 1399 г., более ранний источник неизвестен. Поскольку русские послы в 1601 г. при переговорах о русско-норвежской границе также ссылались на Валита, В. К. Зиборов предположил, что и в данном случае предание о смерти Рюрика в Кореле могло использоваться при переговорах со шведами и было выдумано специально для отстаивания прав на этот город. Правда, при этом он сам был вынужден признать: «У нас нет данных о том, что летописец с известиями о Рюрике и Валите, связанными с г. Корелой, использовался в посольских делах, но, по нашему мнению, написан он был с целью показать всю беспочвенность аргументации шведов в споре о Кореле: по утверждению русской стороны, в этом городе был похоронен один из первых русских князей.

Таким образом, мы пришли к выводу, что известие о Рюрике и Валите были внесены в летописный текст в первые десятилетия XVII в.»[407].