Рюрикович (СИ)

Даже сам не ожидал подобного исхода. Мне казалось, что этот главарь будет защищён гораздо лучше бронёй, а он… Просто здоровый конь, не более того. Похоже, что его уважали только за размеры.

Без главаря остальные молниевички махом потеряли вкус к жизни, поэтому мы с пауком добили их меньше чем за пять минут. Когда последний молниевичок выпустил сущность, паук повернулся ко мне и поклонился. Я поклонился в ответ со словами:

— Спасибо, друг! Ты свободен!

Я не знаю, умеют ли улыбаться пауки, но жвалы моего недолгого спутника сложились в подобие смайлика. Такого жутковатого, но честного смайлика. После этого паук растворился в воздухе.

Я же подошел к хнычущему мальчишке, тронул его за плечо и проговорил:

— Дружище, всё кончилось. Ты как? В порядке? Пошли, я тебя врачу покажу. Пошли-пошли, тебя ждет мама.

Глава 21

«Ведарь не имеет права на ошибку. Поэтому ведарь всегда всё делает правильно»

Кодекс ведаря

Вряд ли что может сравниться с благодарностью в материнских глазах. С благодарностью за спасённого сына. Даже звёзды на небосклоне не смогут сравняться по яркости и сверканию этих бриллиантов, взирающих на меня.

Пусть всего несколько мгновений, пока женщина не заключила в объятия сына, но женщина одарила меня этим самым блеском глаз. И в этот момент я снова вспомнил слова моего наставника Елизара: «Ведарь никогда не сражается за деньги или материальные выгоды. Ведарь всегда сражается за жизни людей!»

— Митя, Митенька, сыночек, — мать с причитанием обняла сына, когда мы показались на пороге дома.

— Мама, всё хорошо, — ребёнок гладил мать по волосам и виновато поглядывал на нас. — Ну чего ты? Всё же хорошо…

Он с одной стороны стыдился проявлений подобных чувств, а с другой стороны сам был невероятно рад снова оказаться в материнских объятиях. Чтобы скрыть его неловкость, я позволил Годунову осмотреть себя.

Он, конечно, не обнимался, но было видно, что Борис тоже был рад моему возвращению. Хотя вполне может быть, что он радовался потому, что ему обещали голову открутить, если я вдруг где-нибудь крякну ненароком. Да уж, судя по тем людям и существам, которые хотели это сделать — радоваться Годунову нужно в пять раз сильнее. Слишком уж часто в последнее время моя драгоценная жизнь оказывалась под ударом.

— Ты зачем туда один полез? — укоризненно спросил Борис, оглядывая меня.

— За ребёнком, — пожал я плечами и на всякий случай показал на пацана. — Вот за этим.

— Да я уже понял, за каким, — буркнул в ответ Годунов.

— А чего же тогда спрашиваешь?

— Не пойму — зачем ты полез один? Надо было вызвать ведарей, пусть бы они зачистили этот Омут…

— Ага, пока бы ведари приехали… Пока бы сунулись в бой, пока бы победили всех молниевичков… Нет, друг Борис, не делом было ждать их. Нужно было действовать быстро. Пацана и так уже обожгли электричеством… Да не щупай ты меня! Со мной всё в порядке. Лучше вон ребёнком займись! — вырвал я у друга ощупываемую руку.

— Точно всё в порядке? — спросил Годунов.

— Точнее не бывает. Если бы что было, то давно бы об этом сказал, — проворчал я в ответ.

Годунов кивнул, чуть поколебался в раздумьях, а потом и в самом деле подошел к матери и ребёнку. Начал щупать уже мальца.

Я же в этот момент спросил у Тычимбы:

— Что по окрестностям?

— Всё спокойно, — шепнул слуга в ответ. — Все молниевички были здесь. Один только выбрался за территорию, но вы с ним справились.

— Другие Омуты, существа?

— Не наблюдается.

— Ведари? Сверкающие?

— Не наблюдается.

— Контингент окружения?

— Дворяне, слуги, животные, птицы.

— Хм, странно. Прибытие дворян такого ранга обычно обеспечивается надлежащей защитой, а сейчас даже Сверкающих нет.

И в самом деле странно. Нет, дворяне, конечно, и сами не лыком шиты. У каждого Дар за плечами, но они всё-таки являются основой будущего царства. А такой основе поневоле нужна защита на стадии формирования.

Ладно ведари, они могут и не появляться по причине загруженности на всё более возникающих Омутах, но хотя бы десяток Сверкающих на посёлок должен быть. Ведь Бездна рядом, етить-колотить!

Тут на лицо явное пренебрежение основой дворянства! Или же саботаж! Или…

Я едва не хлопнул себя по лбу — Ночь Перед Обучением! Та самая ночь, когда жильцы остаются предоставлены сами себе. Уже после наступают будни зубрёжки, муштры и дисциплины, а сегодня…

Сегодня будущие жильцы могут делать всё, что заблагорассудится… В условных рамках чести и достоинства, конечно. Но зато никакого надзора, никаких донесений до родительских ушей. Больше того скажу, если слуги вдруг вздумают жаловаться на «неподобающее» поведение чад, то будут пороты сами. То, что происходит в Ночь Перед Обучением, должно раствориться в этой самой ночи.