Рюрикович

А вот брату не понравилась моя невинная шутеечка! Недаром же между мной и братом начал проявляться в воздухе образ здоровенного медведя. Пока что только лёгкие контуры, но того и гляди – через секунду-другую на меня бросится огромный шатун с горящими глазами и стальными когтями.

– Да ты… – побагровел старший брат, но остановился, когда почувствовал прикосновение отца.

Отец не касался руками, ему этого и не нужно было делать. Всего лишь лёгкое воздушное касание. Старший брат наткнулся на сурово сдвинутые брови отца. Братишка не выдержал взгляда и понурился. Образ медведя растаял в воздухе.

Не дело это – царевичу лицо терять перед слугами. Вот когда взойдёт на престол, тогда и будет самодурствовать, а покуда нужно спокойствие и равнодушие показывать.

– Вижу, что неплохо тебя ведари обучили трюкам разным, – сдержанно проговорил батюшка, своей речью показывая пример для подражания. – Но вот манерам, этикету и поведению не обучали…

– Да перед кем там манерами хвастаться? Перед упырями или умертвиями? – хмыкнул я в ответ. – Так тем не до реверансов было, им бы побыстрее тебя сожрать, и дело с концом. А мне уж после упокоения и подавно выкидывать коленца перед дохлыми чудовищами не с руки – до лечебки бы порой доползти.

Отец снова взглянул на побагровевшего старшего брата и усмехнулся:

– Думаю, что я предоставлю тебе возможность получить должное по праву крови. Но если хочешь править людьми, то этому нужно научиться, Иван. Поэтому если не передумал, то отправляешься на обучение в Царское училище на Белоозеро и проходишь курс молодого дворянина. И если ты сможешь продержаться и не вылететь, то я предоставлю тебе место губернатора южных рубежей. А уж если вылетишь, то пеняй только на себя. Ну что, готов принять подобное испытание?

– То есть, я стану жильцом? – уточнил я на всякий случай.

"Жильцами" здесь называли присланных для обучения дворянских детей. Их обучали дворцовым наукам, а также военному искусству: либо действиям в пехотных рядах, либо появлялась возможность стать "крылатым всадником". Участь высокородных детей, на которых возлагались определённые надежды.

– Дисциплина в том училище на весь период будет разумной и кроткой. Детей воспитывают в духе заповедей Божьих, в благонравии, правде и любви, ни яростью, ни гневом, ни жестокостью, а снисходительно и терпеливо, чтобы в детскую душу не западали страх и уныние, – добавил елейным голосом Фёдор Васильевич.

– Но розги никто не отменял, и за провинности всегда следует нести наказание, – добавил Владимир Васильевич. – Брат мой младший, думаю, что полезно тебе будет отучиться в этом заведении пару лет. Тогда ума-разума наберёшься и станешь не только себе хозяином, но ещё и людьми повелевать научишься. Без этого никак. Иначе власть может глаза застить и натворить можно разного-всякого-нехорошего.

– В Царское училище? Снова за парту прыгать? Мне как-то это не с руки. Я бы хотел получить всё и сразу, – я скрестил руки на груди.

Да, это было нагло и хамски. Поэтому и последовала волна возмущённых возгласов, прокатившихся по рядам бояр и дворян. На лице же царя и царевичей не дёрнулся ни один нерв. Они явно ожидали мои слова и не были удивлены подобному.

Чёрт побери, как же они плохо обо мне думают…

– Строптивый, – покачал головой царь-батюшка. – Прямо как я в молодости. Тоже хотел всё и сразу, поэтому и наломал немало веток, нарубил немало дров… Но нет, сын мой, сперва обучиться нужно самоуправлению, а потом уже и людьми управлять. И если ты не согласен…

Отец недоговорил, но и так было понятно: или я учусь в училище, или же волен проваливать на все четыре стороны. Меня устраивал и последний вариант, тем более что слуга уже всё сделал, но… Надменное лицо батюшки вызвало в моей душе негодование. Он бросал мне вызов и делал это при всей своей придворной своре. И если я сейчас дам заднюю, то в стране каждая собака будет смеяться вслед.

– Куда же мне с таким лицом? – показал я на свою покоцанную рожу. – Это же весь царский род опозорю подобной харей…

– Шрамы украшают мужчину, но если волнуешься об этом… – улыбнулся батюшка, но потом кивнул той самой женщине, которая была покрыта бородавками. – Мария Никифоровна, есть шанс исправить?

– Я думаю, что могу… приложить все усилия, – с придыханием произнесла та самая бородавчатая любительница молоденьких мальчиков.

Мне в этот момент захотелось со всех ног рвануть прочь. Может быть, даже с помощью нескольких рывков смыться из зала, но…

– Я принимаю ваше предложение, царь-батюшка, – поклонился я трону.

***

Через три часа после приёма. Покои Владимира Васильевича.

Старший сын царя Василия Ивановича хмуро смотрел на экран монитора. Его палец застыл над клавишей. Одно нажатие и пойдёт вызов человеку, который является убийственной царской десницей. К этому человеку обращались в крайнем случае. В очень крайнем случае.

Нажать или не нажать?