Рюриковичи или семисотлетие «вечных» вопросов

Разумеется, никаких данных о том, что легендарные создатели славянского алфавита Кирилл и Мефодий занимались миссионерской деятельностью в царстве дунайских болгар и вообще имели бы какое бы то ни было отношение к болгарам, никаких подобных данных не существует. Впрочем, разбор «болгарской версии» уведет нас очень далеко от русской истории. Но все же позволим себе еще цитаты: «Прежде всего необходимо сказать, что книг, переведенных или написанных Кириллом и Мефодием, не имеется. Житийные материалы носят легендарный характер, изобилуют разновременными вставками; часть материалов о Кирилле и Мефодии несомненно — фальсификаты. Тщательный разбор византийских житийных канонов, который позволил бы лучше понимать само возникновение и бытование житий Кирилла и Мефодия, до сих пор не произведен; большинство ученых ограничивается тем, что анализирует жития так, словно это достоверный документальный материал, совершенно позабыв о том, что сам жанр жития в религиозной литературе преследует совершенно определенные цели и задачи; по задачам своим житие не есть «биография», но сделанное в границах определенных канонов описание «подвигов» христианского святого. В сущности, дошедшие до нас варианты житий Кирилла и Мефодия парадоксально позволяют нам делать далеко идущие и даже и рискованные выводы, вплоть до полного отрицания существования обоих братьев (или по крайней мере Кирилла-Константина) и видения в их житийных портретах всего лишь обобщенных образов византийских миссионеров. Е. Голубинский в своем «Кратком очерке православных церквей» (М.,1871), рассматривая дошедшие до нас материалы о Кирилле и Мефодии, замечает: «Но, к сожалению, в этом множестве сказателей весьма мало повествователей современных (то есть современников описываемых ими событий — Ф.Г.) и достоверных, а большею частью позднейшие, которые или сами выдумывают, что им нравится, или повторяют чужие готовые измышления.»

Следует коротко остановиться и на «ролевой функции» Кирилла и Мефодия в русской культурной традиции. Поэтому — еще цитата: «…рассмотрим мнение А. Гильфердинга, сыгравшего важную роль в становлении сугубо уже «русских представлений» о Кирилле и Мефодии. Его труды, между прочим, интересны и тем обстоятельством, что в них остро выявилась необходимость для российского панславизма балансировать между Болгарией и Сербией, политические, территориальные интересы которых фактически никогда не совпадали. В работе «О Кирилле и Мефодии» (Собрание сочинений, том I, С.-Пб, 1868) Гильфердинг замечает: «Имя этих деятелей IX века так тесно связано с настоящим положением славянских народов, что им, этим именем, весьма естественно играют современные политическо-религиозные страсти». (Не забудем, что на Балканах обостряется ситуация распада Османской империи и соответственно «дележа сфер влияния» между государствами Западной Европы и Российской империей.) Далее Гильфердинг обращает внимание на почтительное отношение к Кириллу и Мефодию католиков (любопытно, что часто забывают о том, что Кирилл и Мефодий — почитаемые святые католической церкви). Естественно, русский историк и фольклорист второй половины XIX века проводит мысль о том, что Кирилл и Мефодий должны быть взяты на вооружение «славянской идеей»; что называется, «отняты» у католиков. Гильфердинг рассуждает и о месте Кирилла и Мефодия в русской культуре: «Недаром также на Руси столь упорно держались мнения, что Кирилл изобрел грамоту для русских…» И далее — «По мысли и духу Кирилл и Мефодий принадлежат нам и без нас давно не осталось бы помину о славянской грамоте, славянском богослужении и славянской самобытности… влияние Кирилла на Русь не может быть подвергнуто сомнению: ибо как епископа для Руси, по просьбе тамошних владетелей, должен был назначить патриарх Фотий, то он, наставник и друг Кирилла, едва ли бы отправил к новообращенному славянскому народу другого проповедника, как кого-либо из учеников, изобретателя славянской азбуки, устроителя славянского богослужения; Кирилл же был тогда еще в живых». Об этническом происхождении Кирилла и Мефодия Гильфердинг пишет однозначно: «греки», но еще более важно то, что они — воспитанники византийской церкви. Гильфердинг осуждает и «несколько односторонний взгляд западных славян», желающих приоритетно пользоваться версиями о создании славянской письменности.

В советской исторической науке господствовало представление о Кирилле и Мефодии как о «болгарских деятелях», сформулирована была некая «функция болгарской культуры» как «посредницы», передающей традиции славянской письменности основной «хозяйке» этой письменности — русской культуре. Без лишних объяснений понятно, что формирование подобных представлений вызвано сугубо «политическими» обстоятельствами: именно Болгарская республика являлась своего рода «опорной точкой» сферы влияния СССР на Балканском полуострове…»