Рюриковичи или семисотлетие «вечных» вопросов

Итак, данное произведение предстает перед нами во всей полноте неясностей и странностей. И что самое прискорбное: ни один памятник древнерусской литературы на протяжении семи веков не может быть с ним сопоставлен… За исключением именно Задонщины, которая якобы является всего лишь жалким подражанием… Вот она, уверяют нас, несчастная судьба России. Киевская культура вызвала расцвет самобытной поэзии, которая несомненно могла бы встать в один ряд с поэзией высокоразвитых культур Запада: провансальской, французской, германской. Но татарское нашествие захлестнуло страну, монастыри были сожжены и разграблены; ужасающий вандализм каким-то необъяснимым чудом пощадил жития, летописания, поучения, хождения, хозяйственные записи; но к поэтическим творениям завоеватели оказались совершенно безжалостны, и потому уцелело одно лишь уникальное Слово — предмет не только нашей радости и гордости, но и нашей печали при мысли о том, сколько других поэтических творений было утрачено навсегда…

Итак, Слово предстает перед нами во впечатляющем одиночестве.

Рукопись исчезла навсегда, текст полон неясностей; к тому же это, оказывается, единственный, уникальный, не имеющий аналогов во всей совокупности литературных памятников текст… Как все это странно и даже и непонятно. Потому и среди русских ученых, последователей энциклопедических традиций научного познания (имеются в виду французские «энциклопедисты»: Дидро, Д’Аламбер и др. — Ф.Г.), нашлось несколько человек, выразивших свое удивление, неуверенность и даже сомнения в подлинности Слова. Историки русской литературы упоминают из них теперь одного лишь Каченовского, оставляя в стороне мнения графа Н. П. Румянцева, Беликова, Давыдова и Сенковского; и с выгодой для себя используя сдержанность Шлецера, митрополита Евгения (Болховитинова. — Ф.Г.) и К. Аксакова…»

Ну что ж, теперь остается только дождаться выхода в свет на русском языке книги Мазона (а хорошо бы заодно иметь в компактно, что называемся, опубликованном виде и сочинения других скептиков: М. Успенского, того же А. А. Зимина, Леже, Фрчака и др.; то есть, чтобы не рыться, не выискивать, чтобы все можно было прочитать на русском языке); так вот, хорошо бы иметь такой большой сборник, или, пожалуй, одного не хватит, — два, а то и три-четыре; и пусть будет общее название; такое, например: «Слово — памятник XVIII века»… И вот тогда каждый, интересующийся проблемой, сможет, сопоставляя мнения и доводы, решать для себя, кто прав…

На этом мажоре возможно было бы и закончить рассказ о Слове, но все-таки придется этот рассказ еще продлить. Поскольку фальшивки, «нечто доказывающие», все еще продолжают появляться. По-прежнему актуален вопрос о «древнерусской древности», о «корневом» ярком язычестве, которое в «новооткрытых памятниках» будет противостоять («успешно», если выражаться в стиле Приймы) скупым и сухим свидетельствам летописей и хроник… Распад СССР вызвал новый всплеск «поисков доказательств древности происхождения» (и прибавьте сюда поиски «доказательств своих неоспоримых прав на те или иные территории»), В отношении разного рода составлявших бывший СССР подобные «поиски» трактуются как «пробуждение национального самосознания»; но когда речь заходит о совершенно аналогичных и в данной стрессовой ситуации естественных русских поисках, немедленно инкриминируются шовинизм и национализм… Хотя, в сущности, в основе всех попыток создания на территории бывшего СССР государственных образований, руководимых религиозно-шовинистической идеологией, лежит попытка реализации подобной «мономодели» в Израиле, искусственно образованном ближневосточном государственном образовании…