Рюссен коммер!

На улице, через окно, я видела, как Никлас достал из кармана таблетки и проглотил, не запивая.

* * *

После нескольких так себе свиданий, настолько скучных, что и вспомнить нечего, я стала переписываться с Бу. Ему было пятьдесят, но на фотографиях он выглядел моложе. Подтянутый, загорелый, наверняка недавно из Таиланда. Я решила, что должна хотя бы ночь провести с ним. Тем более что прочитала где-то, будто шведы именно так часто и начинают отношения, сначала переспят, а потом уже знакомятся поближе.

Я нашла на «Шведской пальме» объявление об эпиляции. Вместо 2000 крон, как в салоне, там предлагалось сделать всё за 300, и я тут же позвонила.

Ехать пришлось далеко, минут сорок по красной ветке до конечной станции Нуршберг. Это был серый, невзрачный пригород с домами, похожими на наши хрущёвки, и дорогой без тротуара. Унылый район, повеситься можно от тоски.

Мне нужен был первый дом по Фриггсвэг, панельная восьмиэтажка рядом с большой автомобильной парковкой. У подъезда меня встретила Тетяна, чуть полноватая блондинка, за тридцать, симпатичная, но вульгарно накрашенная.

– Я предупредила, что беру только наличные? – встревоженно спросила она.

– Да уж сама догадалась.

Мы поднялись на шестой этаж, и, открыв дверь ключом, Тетяна пригласила меня войти первой. Квартира была просторная, чистая. Две комнаты, кухня и большой коридор. Среди обуви было много детской.

– Одна здесь живёте?

– С подружками. – Тетяна предложила мне тапочки. – Много нас, приезжаем на заработки, салон у нас тут.

– А сами откуда?

– Черновцы.

Большая комната, в которой стояли две кушетки, была разделена перегородкой. На одноконфорочной плитке подогревался воск для эпиляции. На дальней кушетке лежала женщина с какими-то странными банками на лице, наполненными чем-то бордовым, похожим на кровь. Над ней хлопотала Мадина, в длинном платье и с убранными под платок волосами. Мы поздоровались.

– Мадина приехала на неделю, – объяснила Тетяна. – Она лечит только мусульманок.

На полу стояло много бутылок с алкоголем, польской настойкой Zubr'owka и болгарским виски Black Ram.

– Подрабатываю слегка, вожу вот по чуть-чуть, – перехватила Тетяна мой взгляд.

– Из Польши, что ли?

– Из Польши. Если кому надо будет, имей в виду.

Я разделась и легла на кушетку. Тетяна протёрла меня влажной салфеткой, припудрила тальком и, зачерпнув воск деревянной лопаточкой, вымазала лобок.

– Горячо? Потерпи, сейчас полегчает.

– А что это за процедура? – спросила я, кивнув за перегородку. – Вот эта вот, – я изобразила руками банки.

– Это хиджама, – услышала меня Мадина. – Косметологическая процедура для мусульманок.

– Да, Мадина у нас косметолог. Специальные курсы прошла в Махачкале, – сказала Тетяна. – А теперь на три-четыре выдыхай. Три-четыре!

Я выдохнула, и Тетяна дёрнула воск. Я вскрикнула от боли.

– А теперь лягушечкой ноги сложи.

– Что такое хиджама? – спросила я, чтобы отвлечься.

– Это то, чем пророк Мухаммед, мир ему и благословение Аллаха, велел нам лечиться, – ответила Мадина. – «Если и есть в чём-либо из того, чем вы лечитесь, благо, то оно в кровопускании».

– М-м-м, понятно, – протянула я, хотя ничего понятно не было, и тут же заорала, потому что Тетяна дёрнула воск.

– Краса требует жертв, – хохотнула она, присыпав меня тальком. И, достав пинцет, стала выщипывать оставшиеся волоски.

– Хиджама выпускает дурную кровь, – продолжала Мадина. – Омолаживает, оздоровляет, лечит прыщи, морщины, дряблость.

– Как лечит? Кровопусканием?

Тетяна перевернула меня на живот.

– Ягодицы раздвинь руками, – деловито сказала она.

– Да, да, кровопусканием, – закивала Мадина. – Делается надрез в нужном месте, на щеках, на лбу, а сверху ставятся банки.

– Ты не думай, она этому училась, у неё и сертификат есть, – сказала Тетяна, выдирая мне волосы из задницы.

Я посмотрела на комод, там стояли дипломы и сертификаты, в рамках, на русском, украинском и арабском.

– Два часа не мыться, сутки ничем не мазать и не ходить в сауну, – сказала Тетяна.

Я оделась, достала триста крон, протянула ей. Она суеверно кивнула на стол:

– Туда положи. Плохая примета, денег не будет.

Провожая, она протянула мне две визитки, свою и Мадины, на случай, если у меня есть подруги мусульманки. На её карточке было написано про эпиляцию и маникюр, на визитке Мадины – про хиджаму для женщин и детей, от всех болезней и в косметологических целях.

– Я, кстати, ещё убираюсь, стригу и делаю интимные причёски, – крикнула мне вслед Тетяна, когда я уже сбегала по лестнице. – И шью!

* * *

С Бу мы встретились недалеко от дома, где я жила, на набережной Страндвэген, самой дорогой улице Стокгольма. В 90-е её звали русской: стремительно разбогатевшие бандиты скупали здесь квартиры. Только высокие налоги и холодное лето спасли Швецию от нашествия наших нуворишей, выбравших более тёплые и весёлые страны.

Бу был в моём вкусе, голубоглазый, светловолосый и угрюмый. Только смотрел на меня, словно я прозрачная, и вообще вёл себя, будто я напросилась на свидание, а он, так уж и быть, согласился. Я подумала, что, видимо, не понравилась ему. Зря только эпиляцию делала.