Роа и тигр

А Лина наслаждалась. Вот оно – счастье. Никуда не торопишься, никто тебя не укоряет за недостойное леди поведение и измазанные ягодным соком щёки. Даже горничные и нянюшки, вечно кудахчущие над тобой, остались в прежней жизни. Только как же там Росинка? Будет ли она счастлива с монстром? Может, именно такая жизнь придётся ей по душе? Бедняжка. Как же она перенесёт ужас брачной и последующих ночей?

***

Спалось после целого дня блужданий по лесу необычайно сладко. Набитый ароматной соломой матрац навевал сладкие сны. В них Лина мчалась на Грате совершенно без седла и узды. Она крепко держалась за шерсть на загривке и хохотала так, как совершенно не подобает благородной леди. Что же показалось странного в её скакуне? Почему его шерсть такая мягкая и пушистая? И… полосатая? Неужели, это не Грат? Только девушка хотела его лучше рассмотреть, как её разбудили крики, раздающиеся со двора. Как же ещё рано! Это деревенские жители привыкли рано вставать, Лина же любила подольше понежиться в постели, и Рата с детьми снисходительно давали ей эту возможность.

Вставать всё же пришлось, на дворе всё явственнее слышались причитания хозяйки дома, задиристый голос Начека и чья-то грубая ругань. Лина быстро соскочила с кровати, натянула свою новую одежду, уже на ходу заплела косу, заодно проверив, не потемнели ли волосы, и выбежала на крыльцо.

– Что здесь происходит? – строго спросила она.

Крепкий мужчина, что до этого стоял к ней спиной, шустро развернулся, собираясь согнуться в низком поклоне, настолько повелительны были нотки в её голосе. Неизвестно, кого он ожидал увидеть, но увидел самую обыкновенную крестьянскую девушку.

– Кто такая? – спросил он, стараясь за грубостью скрыть свой первый порыв.

– Родственница моя дальняя, господин Форен, дочка тётки троюродной, приехала помочь нам по летней поре. Вместе мы быстро недоимку отработаем, как есть, отработаем! Оставьте Зорьку, господин, как же мы без неё, – Рата со слезами на глазах гладила рыжую пятнистую корову с верёвкой на шее, другой конец которой был привязан к телеге, набитой клетками с птицей и молодыми поросятами.

– С конца осени долг за тобой тянется, женщина! – сальный взгляд сборщика податей перескакивал с хозяйки на Лину. Но что-то во взгляде девушки неосознанно беспокоило его, и Форен решил сосредоточить своё внимание на Рате.

Мужчина игриво поводил бровями, похабно улыбнулся и многозначительно кивнул на хлев с пристройкой сеновала, откуда немногим ранее вытащили кормилицу Зорьку.

– Идите в дом, – обречённо вздохнув, велела Рата детям, а сама взялась за верёвку и повела Зорьку в стойло.

Довольный Форен, как привязанный, пошёл за женщиной и коровой.

Что значат его гадкие улыбки? Зачем он пошёл за Ратой?

– Начек, почему подати собирают летом? – спросила Лина.

– Прошлогодняя недоимка, – парень, старательно отворачиваясь и пряча непрошеные слёзы, зло стукнул кулаком по дверному косяку. – Давно, гад, вокруг мамки кружит!

Лина сорвалась с места и побежала к коровнику, в котором уже скрылись Рата и её неприятный гость.

– Ну и чего ломалась, сказал же, что моей будешь, – Форен похабно ухмылялся.

Одной рукой он собственнически хлопнул её пониже спины, а другой ухватился за налитую грудь.

– Вы мне не объяснили, что здесь происходит? – повторила свой вопрос Лина.

– Уйди, девка, не до тебя сейчас, – проворковал мужчина. – Потом, всё потом.

– Вы не ответили на мой вопрос! – спина прямая, подбородок высоко поднят – даже в теле гулящей девки Лина вызывала уважение и почтительность.

– Должна мне твоя сродственница, ещё с прошлой осени должна! – недовольно ответил Форен, отвлекаясь от Раты.

– Уйди, Лина, уйди, пожалуйста, – глухо попросила приютившая её женщина.

– Сколько?

– Шесть серебряных монет! – осклабился Форен.

Лина достала из карманчика ровно шесть монет, подошла к вымогателю, взяла его ладонь, вложила в неё деньги, сама же крепко сжала его пальцы и, жёстко глядя мужчине в глаза, произнесла лишь одно слово:

– Прощайте!

Тот несколько мгновений с удивлением, даже с некоторой обидой, смотрел на монеты, поднял взгляд на Лину, видимо, собираясь что-то сказать ей, но, встретившись с нею глазами, придержал грубые слова, зло зыркнул на Рату и уже у двери произнёс:

– Как есть, ведьму пригрела, Ратка. Смотри, как ещё перед ней рассчитываться будешь!

Никто ему ничего не ответил. Вскоре во дворе заскрипела телега, и господин Форен отправился дальше.

– Мы рассчитаемся, мы обязательно рассчитаемся с вами, леди Полина! – Рата, не глядя на девушку, любовно гладила отвоёванную Зорьку.

– Рата, мне тяжело слышать от вас эти слова, – Лина подошла к женщине. – Вы приняли меня в образе гулящей девки, накормили, помогли с одеждой, оставили у себя. И ни о чём не спрашиваете, за что я вам очень благодарна. Скажите, вы ждали от меня какой-нибудь оплаты?

– Ну какая с тебя плата, Линушка, – вздохнула Рата. Потом осеклась.

– Зовите меня так. Так меня никто ещё не называл, – Полина погладила собеседницу по руке, а потом спросила совсем о другом: – Кажется, в доме пахло свежим хлебом, Зорька, дашь нам молочка?