Роб Рой (др. изд.)

– Как! Сыновья отцов, вскормленных одною грудью, готовы пролить братскую кровь, точно они друг другу чужие? Клянусь рукой своего отца, я изрублю в куски первого из вас, кто вздумает ударить другого!

Я глядел в изумлении. Говоривший был не кто иной, как Кэмбел. Он обнажил палаш с чашевидной рукоятью и, говоря, быстро вертел им над головой, словно в подкрепление своих слов. Рэшли и я молча глядели на неожиданного посредника, который продолжал увещевать нас, каждого по очереди.

– Неужели, мистер Фрэнсис, вы предполагаете восстановить кредит вашего отца, перерезав горло вашему двоюродному брату или дав себя заколоть в саду глазговского колледжа? А вы, мистер Рэшли, как вы думаете, станут люди вверять человеку свою жизнь и достояние, если он в такое время, когда ему поручено большое политическое дело, ввязывается в драку, точно пьяный гилли? Нечего, молодой человек, смотреть на меня волком. Если вас разбирает злоба, сорвите ее на себе самом.

– Вы зазнаетесь, пользуясь моим теперешним положением, – ответил Рэшли, – иначе вы не посмели бы вмешиваться в дело, где задета моя честь!

– Та-та-та! Я зазнаюсь? Как я могу зазнаваться? Вы, может быть, богаче меня, мистер Осбалдистон, охотно допускаю, и, может быть, из нас двоих вы более ученый, не спорю, но, думается, вы не порядочней меня и родом не выше, и для меня будет большой новостью, если скажут, что в нем вы со мной равны. Я не посмел бы? Смелости тут и не требовалось. Мне думается, я на своем веку бывал в не менее жарких схватках, чем любой из вас, и, сделав утром дело, не вспоминал о нем за обедом. Будь у меня под ногами горный вереск, а не мощеная улица или, что не многим лучше, усыпанная гравием дорожка, тогда о моей смелости не было б и речи и сами вы с трепетом слушали бы мою отповедь.

Рэшли к этому времени вполне овладел собой.

– Мой двоюродный брат, – сказал он, – не станет отрицать, что сам вызвал меня на ссору. Я ее не искал. Я рад, что нас остановили раньше, чем я успел более сурово наказать его дерзость.

– Вы ранены, молодой человек? – спросил Кэмбел с явным участием.

– Легкая царапина! – отвечал я. – Если б не ваше вмешательство, моему кузену недолго пришлось бы хвастаться, что он нанес ее мне.

– Что правда, то правда, мистер Рэшли, – сказал Кэмбел, – холодная сталь уже готова была познакомиться с кровью вашего сердца, когда я перехватил правую руку мистера Фрэнка. Но не сопите вы, как свинья, играющая на корнете из любви к искусству. Пройдемтесь со мною. У меня есть для вас новости, и вы придете в себя и простынете, как похлебка Мак-Гиббона, когда он выставляет ее за окно.

– Простите, сэр, – сказал я, – мне не раз представлялся случай убедиться в вашем добром расположении ко мне, но я не должен и не стану упускать из виду этого человека, пока он не вернет мне средства, которые были назначены на уплату по обязательствам моего отца и которыми он вероломно завладел.

– Вы сошли с ума, молодой человек! – ответил Кэмбел. – Ничего вы не добьетесь, если сейчас пойдете с нами. Мало вам было одного – вы хотите потягаться с двумя противниками?

– Хотя бы с двадцатью, если будет нужно!

Я схватил Рэшли за ворот. Тот не сопротивлялся и только сказал с презрительной улыбкой:

– Вы видите, Мак-Грегор, он сам торопит свою судьбу! Моя ли будет вина, если она свершится? Приказ об аресте теперь уже подписан, все готово.

Шотландец был явно смущен. Он поглядел по сторонам, вперед, назад, потом заговорил:

– Я ни в коем случае не дам согласия, чтобы молодой человек расплачивался за попытку помочь отцу, который его породил. И да падет проклятье и мое и Божье на всех бэйли, судей и судебных исполнителей, шерифов, констеблей, на всю их черную свору, которая вот уже сотню лет душит, как чума, добрую старую Шотландию! Веселое было житье, когда каждый крепко держал в руках свое добро и страна не знала докуки с ордерами, и с описями, и с повестками, и со всяким крючкотворством. Еще раз повторяю: совесть моя не позволяет мне смотреть спокойно, как хотят окрутить этого бедного несмышленыша, да еще такими средствами! Уж лучше беритесь за старое и решайте спор железом, как честные люди.

– Ваша совесть, Мак-Грегор? ! – сказал Рэшли. – Вы забыли, как давно мы с вами знакомы.