Robbie Williams: Откровение

Чуть позже он замечает, что иногда ему снится, что он не может заснуть.

* * *

Однажды за поздним завтраком Роб объясняет, что не будет спускаться в студию какое-то время.

«Мне кровь надо сдать на анализ», — говорит он.

«Чтоб убедиться, что он — человеческое существо», — объясняет Айда.

* * *

Визит Гая подходит к концу, и устраивается прослушивание материала. Полностью закончены четыре песни. Одна, «The Heavy Entertainment Show», станет на альбоме заглавной. Еще две — «Best Intentions» (это окончательное название для «My Intentions Are Good») и «Time On Earth» в конце концов попадут на делюкс-издание альбома. Четвертую, маниакальный диско-фанк под названием «Wicked Wonderchick» — нечто среднее между КС and the Sunshine и Gorillaz — никуда не вписывается вообще, и ее кладут на полку.

* * *

Тем временем продолжаются трансляции телешоу «Большой Брат. Знаменитости».

«Я смотрел и думал: как же мне нравится Даррен Дэй, — говорит Роб. — У него черт-те какая репутация. Он парень вроде меня. Все было б, может, лучше, если б он не пил и не употреблял наркотики — ни в прошлом, ни в настоящем. Да уж, был бы хорошим мужем — не пил бы если б. И наркотики б если не употреблял. Если б я занюхал дорожку кокса или выпил бы — все, я бы все просрал. Я знаю, как оно бывает».

Он решает: нужно что-то делать. Как только Дэй выбывает из соревнования (приходит третьим), Роб снимает видео, которое отправит ему.

Видео начинается крупным планом Роба, который, сидя на кровати, улыбается.

Роб: «Даррен, это Робби Уильямс. Я шлю тебе это видео, чтобы попросить прощения за то, что звонил Анне Фрил и приглашал ее на свидание в то время, когда она встречалась с тобой. То, что я сделал — очень некрасиво. Ну, для мужика, у которого тысячу лун назад голова была в жопе. Я прошу прощения и надеюсь, что ты его примешь. Я себя чувствую дерьмом из-за того, что расстроил тебя. Уверен, ты дико злишься на меня и я у тебя в списке мудаков конченых… а мне в таком списке фигурировать не хотелось бы. Хотелось бы, чтоб мою фамилию оттуда удалили. Мне очень, очень жаль. А вот… (камера поворачивается к Айде)… моя жена».

Айда (машет): «Привет, Даррен. Отлично сделано. Я бы хотела только добавить, что это у Робби типа пятнадцатое видео для тебя — он все время его переписывал, потому что он очень, ну правда очень сильно, хочет, чтоб его простили. Так что от его имени я тоже скажу: жаль, что он был таким мудаком. Я полностью понимаю. А он уже больше не мудак…»

* * *

Февраль-март 2007 года

«Когда ты впервые отправляешься в рехаб, это пугает, потому что ты не знаешь, что там. А во второй раз это пугает… потому что знаешь».

Частный самолет доставил его в Аризону.

«Я в рехабах только „хардкоровых“ лежал, — рассказывает он. — В шикарных-люксовых — никогда. Где я лежал — никаких бассейнов, телевизоров, блюд от шеф-повара, короче — не пять звезд. Там почти что студенческий хостел, а на собрания „завязывающих“ надо ходить каждый час ежедневно. При том, что ты совершенно отрезан от цивилизации — без телефона, телевидения, музыки, книг — только про духовное и самосовершенствование, радио тоже нет, вообще никаких развлечений. И это все так, сука, скучно. Ты — наедине с самим собою. А ты ж так долго от себя бежал, что теперь, встретившись лицом к лицу с собою, испытываешь неиллюзорный дискомфорт. И я бы сказал, что мне с моими проблемами лицом к лицу не очень хотелось сталкиваться — я хотел каким-то обходным путем подойти, или какой-то простой-легкий способ найти. Помню, в первом рехабе я хотел стать хорошим мальчиком и послушно выполнять все указания. А в этот раз — уже не очень. Не очень вовлекался. Сопротивлялся».

Все-таки часть тебя не хотела стать лучше или же ты не хотел беспокоиться из-за…?

«Я хотел не употреблять наркотики. В больнице, или когда ты отрезан от всех путей получения чего-либо, само желание употреблять проходит довольно быстро. У меня желание употреблять было огромным, я вообще только об этом и думал, но в клинике через четыре дня оно прошло. То есть все дело было в том, чтобы поставить несколько дней между мною и наркотиками, и вот успешный результат».

Когда тебя избавили от зависимости, как ты себя чувствовал? Счастливым? Или беспокоился, что делать дальше?

«Я впал в сильную депрессию, потому что до того наркотики служили самолечением».

Где-то в глубине души ты чувствовал, из-за чего у тебя депрессия?